Мой мужъ, обратилась Ольга Ивановна къ Телепневу, имѣетъ слабость къ архіереямъ и архимандритамъ, и по монастырямъ отыскиваетъ все старые манускрипты.
Да-съ, почтеннѣйшій коллега, заговорилъ хозяинъ съ гостемъ, видѣлъ я экземплярчикъ стоглава — пальчики оближешь! ужъ я какъ-нибудь пріобрѣту его.
— Какимъ же способомъ? спросилъ профессоръ, добродушно улыбаясь.
— Ужъ какимъ-нибудь нужно будетъ ухитриться.
— Что яге ты, похищеніе что ли хочешь сдѣлать? спросила его жена.
Да ужъ какъ-нибудь умудрюсь. Вотъ вы молодой человѣкъ, обратился онъ къ Телепневу, вы этой страсти не знаете! Для васъ, для молодежи, всякій манускриптъ просто старая, грязная бумага, годная на растопку печи, — а для насъ въ ней цѣлая жизнь! Мы въ каждой буквѣ, въ каждомъ крючькѣ видимъ смыслъ, торжество духа человѣческаго.
Разглагольствуя такимъ образомъ, толстый дилетантъ ѣлъ за двоихъ и очень громко причмокивалъ. Послѣ каждой фразы, онъ обращалъ взоръ къ своему коллегѣ, точно желая сказать: каково мы юношеству-то внушаемъ! А коллега только наивно улыбался. Это была добродушнѣйшая фигура, должно быть, простой, душевный человѣкъ. Телепневу пафосъ Павла Семеновича казался не много смѣшонъ, хотя вся его особа была для него нова и занимательна.
Отъ рукописей и архіереевъ разговоръ перешелъ на столоверченіе, которое въ ту пору было въ страшномъ ходу.
— Вы вертите столы? спросила Ольга Ивановна Телепнева.
— Нѣтъ, и не пробовалъ.
— Я васъ научу, сказала она улыбаясь.
— Не вертите пожалуйста, вскричалъ Павелъ Семеновичъ, умъ за разумъ зайдетъ, да и глупость какая! электричество, говорятъ, а по моему — просто надувательство.
— Ахъ, какой ты смѣшной! сказала Ольга Ивановна. Изъ чего тутъ горячиться?
— Изъ того, матушка, что это признакъ общественнаго растлѣнія! Это даромъ такъ не является. На это нужно смотрѣть, какъ на предвѣстника всякихъ золъ.
— Какихъ же это? спросила съ комическою наивностью Ольга Ивановна.
— А такихъ, воскликнулъ Павелъ Семеновичъ, что просто не уявися, что будетъ.
— Ну, коли это такъ далеко, возразила подсмѣиваясь Ольга Ивановна, такъ пока нечего хлопотать.
Но супругъ ея еще не скоро успокоился. Онъ много толковалъ о признакахъ всемірнаго паденія нравовъ, а потомъ перешолъ въ политикѣ и началъ доказывать, что теперь-то вотъ предстоитъ случай славянскому элементу сразиться съ западомъ.
Послѣ обѣда онъ хотѣлъ было увести Телепнева къ себѣ въ кабинетъ, но Ольга Ивановна воспротивилась этому. Она помѣстилась опять на своемъ диванѣ и предложила Борису курить. Телепневъ не пристрастился къ куренію; но въ послѣднее время, въ одиночествѣ, по немногу втягивался въ него. Сидѣли они очень уютно одинъ противъ другаго и попивали кофе. Ольга Ивановна безъ мужа была въ настоящей своей етерѣ; но она и въ его присутствіи нисколько не стѣснялась. Она вела себя какъ снисходительная мать съ балованымъ ребенкомъ. Это не ускользнуло отъ Телепнева.
— Вы къ моему мужу очень привыкнете, сказала Ольга Ивановна. У него странные вкусы, но за то онъ любитъ молодыхъ людей — студентовъ, и до сихъ-поръ еще многимъ увлекается.
— Да, это видно, отвѣтилъ Телепневъ: Павелъ Семеновичъ очень молодъ душей.
— Да вы не думайте, что онъ старъ. Я не многимъ моложе его, прибавала она.
— Будто бы? спросилъ Телепневъ.
Увѣряю васъ. Онъ только такъ держится старикомъ. Онъ здѣсь въ обществѣ почти единственный человѣкъ, который интересуется университетомъ, литературой…
— А здѣсь что же дѣлаютъ? спросилъ Телеплевъ.
— Да какъ вамъ сказать?... въ карты играютъ больше.
— Всѣ?
— Не всѣ, а почти всѣ, даже дѣвицы. Пляшутъ по зимамъ, дѣлаютъ визиты, ѣдятъ, пьютъ.
— Незанимательное общество! промолвилъ Телепневъ.
— Такое какъ и вездѣ, monsieur Телепневъ, а все-таки вамъ нужно съ нимъ познакомиться, иначе не проживете, будетъ очень скучно, коли не захотите кутить со студентами. Здѣсь очень много милыхъ дамъ, вы можете потомъ составить себѣ кружокъ общества, какой вамъ понравится, а для этого нужно познакомиться сперва со всѣми.
— Начиная съ властей? спросилъ Телепневъ.