Для своих размышлений о послевоенной судьбе советских евреев Гордон выбрал форму путевых очерков. У читателя, знакомого с еврейской литературой, она непосредственно соотносится с традицией «классиков», Менделе Мойхер-Сфорима, Шолом-Алейхема и в особенности Ицхака-Лейбуша Переца. В 1890 году Перец был одним из участников первой статистической экспедиции, в цель которой входило объективное описание социально-экономического положения евреев в польских местечках. Организатором и спонсором экспедиции стал крещеный еврей Ян (Иван) Блиох, в то время один из самых состоятельных людей Польши. Блиох намеревался продемонстрировать польскому обществу, что евреи являются не чуждым элементом, жившим, по выражению тогдашних антисемитов, в «порах польского общества», но его органической частью. По иронии судьбы собранные данные оказались впоследствии использованы сионистами для того, чтобы доказать, что у евреев нет экономических и социальных перспектив. Перец, вместе с будущим сионистским деятелем Нахумом Соколовым, отправился изучать местечки Томашовского повета Люблинской губернии, одной из самых отсталых и бедных областей Польши. Его мало интересовала статистика, однако он был поражен нищетой и безысходностью, которые царили в местечковой жизни. Результатом той экспедиции стал цикл «Путевые картины из поездки в Томашовский повет», опубликованный на идише в 1891 году. В отличие от большинства своих современников, в том числе Менделе и Шолом-Алейхема, Перец не старался имитировать голос «простого еврея», вроде Тевье-молочника или Менахема-Мендла. Он вел серьезный разговор с интеллигентным, городским читателем, рассказывая, подобно путешественнику-этнографу, о жизни и обычаях экзотического племени.
Самуил Гордон отправился в свое путешествие по украинским местечкам в середине 1960-х годов, оформив его через Союз писателей как творческую командировку от журнала «Советиш геймланд». Серия «Путевые картины» (на идише «Местечки. Путевые картины»), название которой отсылает читателя к Перецу, печаталась в журнале начиная с 1966 года и затем неоднократно включалась в книги Гордона на идише и русском языке. Смысловым началом цикла может служить очерк «В разрушенной крепости» (в оригинале «Меджибож»), открывающийся размышлениями автора о своем «проекте» в контексте еврейской литературы. Изучая расписание на автобусной станции в областном центре Хмельницкий (в своей книге писатель чаще его называет прежним именем Проскуров), автор представляет себе известных еврейских писателей прошлого, каждый из которых зовет его в свой город: «дедушка Менделе» показывает пальцем на «холмистый город Каменец-Подольский», основоположник еврейского театра Аврам Гольдфаден убеждает, что Старо-Константинов ближе, «Нахман и Гершеле зовут меня в Вроцлав и в Острополь».
Уже в этом скупом перечислении имен заметна одна из характерных особенностей стиля Самуила Гордона. Если Менделе и Гольдфаден кажутся нам вполне приемлемыми здесь, хотя и изрядно подзабытыми фигурами советского канона еврейской литературы, то упоминание знаменитого хасидского учителя Нахмана Брацлавского (в оригинале он даже назван «ребе Нахман») в одном ряду с ними было достаточно смелой новацией. Для пущей безопасности в русском издании к его имени добавлена поясняющая сноска: «сказитель-импровизатор», ставящая его в один ряд с фольклорным персонажем Гершеле Остропольским. После этого следует несколько туманная фраза: «появляются из небытия Давид Бергельсон, Дер Нистор, Давид Гофштейн» (примечательно, что в еврейском оригинале нет слова «небытие»). Все эти писатели погибли во время репрессий 1948–1952 годов, полностью уничтоживших официальную еврейскую культуру в СССР, однако трагическая их судьба не могла быть предметом открытого обсуждения до самой перестройки, до конца 1980-х годов. В отличие, к примеру, от публичных процессов 1930-х годов, официально осужденных как проявления культа личности, эта антисемитская кампания оставалась темой закрытой. Явление погибших писателей Гордону на автостанции в Хмельницком как бы уполномочивает его продолжать их дело. Таким образом населенные пункты на карте автобусного сообщения Хмельницкой области, «старинные славянские названия городов и местечек, которые я в детстве воспринимал как еврейские», превращают географию в историю, причем такую, которая доступна лишь читателям, знакомым с еврейской культурой.