Эволюция местечек, их прошлое и будущее, постоянно занимает Гордона в его поездках. Он ищет материальные следы прошлого, через которые реальность связывается с литературой. С такой целью он отправляется в деревню Воронково, где прошло детство Шолема Рабиновича, будущего Шолом-Алейхема. Именно Воронково послужило прототипом знаменитой Касриловки, символического образа еврейского местечка. Готовясь к волнующему свиданию, Гордон внимательно перечитывает «энциклопедию прежней жизни в местечках» — автобиографический роман Шолом-Алейхема «С ярмарки». Поездка в Воронково представляется ему как своего рода паломничество, подобное традиционным хасидским паломничествам к могилам цадиков. Тесный и грязный автобус, трясущийся по пыльным сельским дорогам, напоминает ему подводу из прежней местечковой жизни. Однако по приезде его ждет разочарование: волшебное местечко оказывается обычной украинской деревней, «с бело-голубыми мазанками, с низкими плетнями, с глиняными крынками на плетнях». Одна из таких мазанок уже давно стоит на месте дома, где когда-то жил Шолом-Алейхем. Снова возникает знакомая тема пустого пространства: место знаменитого касриловского базара занимает парк, в котором автор заблудился: «…перехожу от дерева к дереву, с тропинки на тропинку и сам не знаю, что и кого ищу, кого собираюсь здесь встретить». Встреченные им пожилые жители подтверждают его грустные размышления о полном превращении местечкового пейзажа в деревенский. Даже Казачья гора, подробно описанная Шолом-Алейхемом, оказывается срытой. И все же Гордону удается увидеть ее в своего рода мистическом откровении, вызванном еврейской речью местной библиотекарши. Как и полагается в хасидской истории, наш герой, несмотря на все препятствия на пути, в конце концов удостаивается чуда благодаря своей вере и настойчивости. Он взбирается на вершину воображаемой горы и произносит «чудодейственное заклинание из романа „С ярмарки“»: «Кто знает о нем, кто слышал о нем — пусть отзовется!..» Его призыв обращен к «своим» читателям, таким же, как и он, «хасидам» Шолом-Алейхема, рассеянным по всему миру.
НОВЕЛЛЫ
Ветка сирени
У завешенного марлей отворенного окна, чтобы мухи не налетели в комнату, сидели в одних ночных рубахах обе дочери вдовы Шифры: двадцатитрехлетняя Сима и младшая Аня. Мать суетилась на крошечной, в одно окошко, кухоньке у чадящего керогаза, то и дело выглядывая во двор, где под солнцем сушились на веревке простиранные платьица девушек. Жалкий скарб, что семья, возвращаясь из эвакуации, везла с собой, исчез где-то в пути, а подсобрать денег и купить себе еще по одному платью, чтобы не сидеть каждый раз, как сегодня, вот так, в исподнем, дожидаясь, когда высохнет единственный наряд, пока не могли. Нет еще и трех месяцев, как они вернулись и поступили работать на керамический завод. Окно, у которого сидели Сима и Аня, выходило на улицу, не столь широкую, чтобы сестры не могли приметить на погонах у проходящего военного двух подполковничьих звездочек. Но когда он вдруг остановился и начал, как показалось девушкам, всматриваться в их домик, то своим юным видом скорее напомнил лейтенанта.