— Хона, это ты только что из магазина? — спрашивает подошедшего молодого человека с бритой головой седой старик, сидящий без пиджака на соседней скамейке: большие пальцы обеих рук, как при танце, засунуты у него под подтяжки.
— Я уже закрывал магазин, когда привезли товар. Как же не просмотреть его? Я пришел вам сказать, что в новой партии книг, которые я просмотрел, есть несколько еврейских. То есть несколько экземпляров одной и той же книги. Но какая это книга, если бы вы знали! Я только забыл, как она называется.
— А кто автор? — спрашивает высокий мужчина с золотым зубом.
— Я же говорю вам, что я забыл. Но книга-то что надо, и недорогая. Всего шестьдесят три копейки.
— Откуда ты знаешь, что это за книга, — пытается остудить восторженного книжника Хону человек с золотым зубом, — если ты ее не читал?
— Что значит не читал? — оправдывается продавец из книжного магазина. — Ну конечно, не всю, но просмотрел. А мне много ли надо. Я сразу вижу, с чем имею дело. Короче говоря, оставить вам по экземпляру или не оставить? А вы, Абрам, возьмете?
— Она с рифмами?
— Вот этого я вам не скажу. А если с рифмами, так забронировать вам экземпляр?
— Ладно, забронируй экземпляр.
Так как Абрам знакомил меня чуть ли не с каждым присутствующим и о каждом что-то рассказывал, то рассказал мне и о молодом человеке из книжного магазина. Славный и начитанный молодой человек. Даже слишком, говорят, начитанный. А вот тот, с подтяжками, из железнодорожников. Прежде чем стать контролером, он много лет был на вокзале носильщиком. А вот тот, с золотым зубом, Пиня-дантист, тоже интеллигентный человек…
— Москвича здесь не было? — спросила влетевшая в садик женщина в шелковой косынке.
— Что за москвич? — остановил ее Хона из книжного магазина.
— Вы разве не знаете? Ну, тот, что будет описывать Казатин. Он договорился здесь встретиться с моим Зишей.
— Клара, дорогая, кого он здесь собирается описывать? — спросил, оторвавшись от домино, Моисей-заготовитель.
— Тебя! Я попрошу его, чтоб он описал тебя с твоим «Заготскотом» и с твоим «зятьком» Ициком… Так никто его здесь не видел? В гостинице его тоже нет. Что же мне делать? Они договорились встретиться именно здесь. А Зиша сегодня занят. Как же ему передать, что муж мой будет ждать его завтра на перроне с билетом?
Значит, Зишу мне дожидаться нечего. Йонтл и Хаскл, наверно, тоже уже не придут. Раз уж так случилось, никто не догадался, что я тот самый, которого искала здесь жена Зиши-Адмиралтейства, то пусть это так и останется. Разве так важно, от кого и когда Абрам Пекер узнает, кто я, — от меня или завтра от Зиши?
Ничего не сказав Пекеру, я пожелал ему спокойной ночи и оставил садик в самый разгар игры.
В девять утра, за полчаса до прихода жмеринского поезда, я был уже на вокзале, где Зиша ожидал меня с закомпостированным билетом.
— Моя старуха, наверное, сказала вам, почему я не мог прийти. У нас вчера в ресторане снова был банкет. Техникум отмечал юбилей. Служба у меня такая. Без команды с поста не уйдешь. Но я ж вам хочу рассказать тивровскую историю. Не знаю только, как это сделать? Сейчас я занят. Мне надо помочь убрать ресторан. А куда вы поедете из Жмеринки?
— Пока еще не знаю.
— Вы все равно разъезжаете по местечкам. Так почему бы вам не побывать в Красном? Красное и Тивров совсем недалеко от Жмеринки. В Тивров вам ехать нечего. Это теперь деревня. Красное теперь тоже считается деревней, но все-таки это местечко. О пьесе «Ѓадибук», которую когда-то играли, вы, наверно, слыхали? Эта история, говорят, не выдуманная, она случилась когда-то в Красном. И история с парнем из Тиврова тоже случилась там. Когда вы там побываете, в Красном, вам ее расскажут. Но истории историями, вы завтракали? Я попрошу повариху, и она приготовит вам рубленую печеночку и пельмени, но не те пельмени, которые продаются в коробках, а такие, что когда-то наши мамы мастерили в местечках. Помните? Они назывались «креплах». А если вы уже завтракали, то подождите меня немного. Я сейчас вернусь.
Какую ему здесь оказывают честь, жмеринскому поезду: он стоит у главного перрона.
— Где же Аркадий Вайс? А, вот и он. Пойдемте.
Зиша подводит меня к вагону, возле которого стоит черноволосый, среднего роста человек лет тридцати с рожком на груди.