— Вы бы хоть прибавили — «не довелись тому повториться», — вставила Шифра.
— А почему? — накинулся на нее Эфроим. — А если в ларьке, то что? Ну, в самом деле, что?
Шифра с удивлением уставилась на мужа — почему он вдруг вскипел? Боится, чтобы она, упаси бог, не проболталась, что и он, Эфроим, стоял в ларьке?
Но тут Шифра услышала такое, что не поверила собственным ушам. Ее Эфроим, который, кажется, от самого себя скрывал, что когда-то работал в ларьке, стал рассказывать совершенно чужому человеку, кем был, чем был и что он думал о людях прилавка. Говорил так, что Шифре начало казаться — ее Эфроим вот-вот попросит прощения у нового знакомого за все, что до сих пор говорил и думал о людях торговли. И вдруг перешел он к тому, как здесь, в Измайловском парке, учили его ползать по-пластунски, бросать деревянные гранаты, идти в атаку.
Вспоминая об этом, Эфроим вцепился в края своей солдатской плащ-палатки.
ПОВЕСТЬ
Переулок Балшема
Пер. М. Дубинский
Изложенная здесь история, подобно историям, рассказываемым в цикле путевых картин о местечках, отнюдь не выдумана. Единственная вольность, которую автор разрешает себе, состоит в том, что он переносит все действие в другое местечко.
Но не ради своего оправдания перед теми, кто мог бы упрекнуть автора, так сказать, в «сочинительстве», в выдумывании фактов, поскольку таковые факты в Меджибоже не имели места, я пишу это предисловие. В конце концов, никто не может указать автору, где ему поселить своих героев — на Крайнем Севере или на жарком юге. Автор должен только помнить, что, скажем, на Крайнем Севере кипарисы не растут, а на юге Первое мая не встречают в шубе и в валенках. Начать свое повествование с предисловия меня побудило вот что. В повести «Переулок Балшема» читатель встретится с некоторыми персонажами и натолкнется на отдельные эпизоды из моих «Путевых картин», и кое-кто может воспринять это как некое повторение.
Меджибож, любезный читатель, в повести «Переулок Балшема» — не название определенного местечка, каким оно дано в «Путевых картинах». Здесь автор стремится дать обобщенный образ современного местечка, и, создавая такой образ, он не может не обогатить его и тем, что присуще также другим местечкам. Вот почему в действие вмешались некоторые персонажи и в сюжет вплелись некоторые эпизоды из «Путевых картин». Тем самым еще сильнее подчеркивается, что в настоящей повести тоже ничего не выдумано. А этого как раз и хотел автор, создавая обобщенный образ современного местечка.
Теперь, любезный читатель, поднимем занавес и дадим слово героям истории, имевшей место в недавнем прошлом.
На ступеньках крыльца выкрашенного в голубой цвет дома со стеклянной верандой, около которой выставлена старая мебель для продажи, сидит Ита, несколько полная пожилая женщина, и варит на треноге варенье. Между Итой и ее внуком Давидкой, укрывшимся с аккордеоном под тенью густо разросшейся вишни, все время идет как бы скрытая игра. Давидка то и дело пытается украдкой сыграть между этюдами, заданными ему учителем музыки, мелодию какой-нибудь песенки. Но бабушка его начеку и не спускает с внука глаз, дирижируя время от времени поварешкой и отбивая музыкальные такты: «И раз, и два, и три, и четыре… и раз, и два, и три…»
Долго считать ей не удается. Не проходит и минуты, как по всему переулку раздается укоризненный хрипловатый голос Иты:
— Давидка!..
А Давидка как ни в чем не бывало устремляет на бабушку удивленные глаза и невинно спрашивает:
— Что, бабушка?
— Опять? Ты опять принялся за свое? Кого, хотела б я знать, ты хочешь обмануть? Думаешь, подсунешь мне «Шагаю по Москве» или «У реки два берега», и я подумаю, что это этюд? Ошибаешься. Ты у меня будешь играть только по нотам, как наказал учитель Рефоэл. Еще раз услышу «Я шагаю по Москве», и ты у меня заново переиграешь все гаммы и этюды, все до одного.
Переиграть все гаммы и этюды Давидке на этот раз не пришлось. Спасла его высокая, худощавая соседка Йохевед, появившаяся в переулке с двумя ведрами воды в руках.
— Добрый день вам, Ита-сердце! — еще издали возвестила о себе Йохевед. — Как вам нравится наша веселенькая новость?
— Неужели правда? Моему Боруху не очень-то верится. Мой Борух говорит, что этого не может быть.
— То есть почему не может быть? Веревочник Йона сам видел, как этот бандит, пропади он пропадом, пешком тащился на рассвете по дороге к местечку, чтоб его на веревке тащили!