Заперев на задвижку дверь, Гилел подходит к кровати и вытаскивает из-под матраца кошечку, сшитую им для внучка, спрятанного в погребе.
Уже третий день лежит он там в далеком углу под кучей тряпья и все время просится к маме и бабушке. Скорее бы наступила ночь, чтобы он, Гилел, мог спуститься в погреб и взять Ехилку к себе. А под утро он отнесет его обратно в погреб. Но как долго это может тянуться? К кому же отнести ребенка, если за укрытие еврея грозит расстрел, виселица…
— Что делать?! — кричит Гилел. — Скажи, Создатель, что делать? Может, положить Ехилку в корзину и пустить по Бугу, как некогда пустили корзину с пророком Моисеем по Нилу? Что толку в том, что ангел выхватил Моисееву ручку из горшка с золотом и опустил ее в горшок с огнем? Все равно вопят, что мы поклоняемся золотому тельцу. — Гилел чуть приподнимает оконную занавеску. — Видишь, как разваливают дома? Золото ищут! Не помог горшок с огнем.
Опустив занавеску, Гилел долго прислушивается к гнетущей тишине:
— Бедный ребенок! Еще трех годиков нет, а уже понимает, что нельзя жаловаться, нельзя плакать. Он только все спрашивает, где мама, где бабушка… У Него спроси, у Него! — поднимает Гилел кулак. — У этого кающегося грешника! Ты опять жалеешь, что сотворил человека? Так ниспошли новый потоп, чтобы все и вся смыть с лица земли! Преврати опять в прах, в ничто!
Сильный удар в дверь наполняет дом страхом. Гилел хватает френч и, прикрываясь им, как щитом, направляется к двери.
— Кто там? — испуганно спрашивает он.
— Чего запираешься средь бела дня?
«Вот он, созданный по образу Божьему», — думает Гилел, отпирая дверь полицаю Алексею.
— От кого ты прячешься, Гилька? — Алексей панибратски хлопает Гилела по плечу. — Не бойся, я не за тобой пришел. — Он внимательно оглядывается вокруг, словно ища кого-то.
От страха у Гилела выпадает френч из рук, но он успевает подхватить его, прежде чем Алексей это замечает.
— Ты, Гилька, счастливец. Всех твоих мы отправили к вашему Богу, а тебе начальник наш подарил жизнь. Кому ты шьешь этот френч?
— Вашему начальнику.
— А мне когда сошьешь?
— Когда скажешь, Алешка.
Алексей со всего размаха ударяет Гилела в лицо так, что у того слетает ермолка с головы.
— Я тебе задам такого Алешку, что забудешь, как тебя зовут.
— Извините, ваше благородие.
— Признайся, Гилька, тебе когда-нибудь снилось, что будешь меня называть ваше благородие? А что я могу поставить тебя к стенке, тебе снилось? Завтра, Гилька, я принесу тебе сукно. Помни, если не сошьешь мне к сроку… — Он уже собирается идти, как вдруг замечает на столе кошечку. — Кому ты это шьешь кошечек?
— Кому же я могу шить, ваше благородие? — растерянно лепечет Гилел. — Вы же знаете, что в местечке остался только я один. Это кто-то из моих внучков забыл ее взять с собой в могилу.
Но тут Алексей замечает на другом конце стола блюдечко с манной кашкой и чуть не подскакивает от радости:
— Манная кашка? Это тоже забыл кто-то из твоих внуков? Вот почему ты заперся средь бела дня! Скажи, кого ты прячешь?
— Кого могу я прятать, если всех моих убили? Это я себе сварил кашу.
— Меня ты хочешь обмануть? Полицию, Гилька, не проведешь. Смотри, Гилька, если я кого-нибудь найду у тебя… — И Алексей принимается тщательно шарить по комнате, перетряхивать кровать, выстукивать стены. Ничего не обнаружив, он переходит в кухню.
— Боже милостивый, — шепчет Гилел про себя, — сверши чудо, ниспошли ангела, как Ты это сделал с праотцем Исааком! Господи, покажи, что Ты есть, покажи Свою мощь, спаси невинного ребенка…
Неожиданно Гилела как громом поражает голос Алексея из кухни:
— А что там у тебя в погребе?
Гилел бросается в кухню, умоляюще протянув руки: