Я получил назначение в Смоленскую авиационную бригаду. Срок явки в часть был определен 3 января 1938 года. В моем распоряжении оставалось несколько дней, и я принял приглашение своего товарища Василия Королева встретить Новый год в Москве, у его родных.
Отшумела новогодняя ночь в столице. Полный интересных впечатлений от Москвы и гостеприимных москвичей прибыл я в старинный русский город Смоленск. Авиагородок располагался здесь, как и в Одессе, рядом с аэродромом, в хвойном перелеске. Бригадой нашей командовал Федор Яковлевич Фалалеев. Состояла она из трех полков и разведывательной эскадрильи. Комбригу было сорок лет, из которых двадцать провел он в рядах Красной Армии, участвовал в гражданской войне. [19]
Под стать комбригу был и командир полка майор Стариков, которому я и доложил о своем прибытии в полк для прохождения дальнейшей службы. Когда он подошел ко мне и протянул руку, на его груди блеснул орден Ленина - так Родина отметила боевую доблесть летчика Старикова в боях с фашистами в Испании.
Коротко расспросив меня о полетах в школе, комбриг сказал:
- Летаем мы на новейших истребителях. Свое вступление в нашу семью начните с изучения особенностей аэродрома и окружающего района в радиусе ста километров. Служить будете в эскадрилье капитана Найденова. У него есть чему поучиться.
Комэск тоже был «испанец», получивший за успешные воздушные бои в небе Испании орден Красного Знамени. Командир звена старший лейтенант Стежко боевого опыта не имел, но владел мастерски техникой пилотирования.
Наш полк считался одним из лучших в Белорусском военном округе. Имея учителями командиров с боевым опытом, наша десятка «одесситов», приехавшая в Смоленскую бригаду, с завидным рвением училась искусству ведения воздушного боя. Как мы волновались, когда в августе 1938 года пришлось сдавать трудный экзамен - полк проверяла главная инспекция Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Не уронили чести полка молодые лейтенанты (новые звания нам присвоили в день 1 Мая) - все показали хорошую технику пилотирования.
На мою долю выпало, быть может, побольше волнений, чем другим. Мои умения и знания проверял сам начальник летной инспекции ВВС Анатолий Константинович Серов - знаменитый ас, Герой Советского Союза, участник войны испанского народа с фашистами. После полета он сказал лишь одно слово: [20]
- Отлично!
Я был, как говорится, на седьмом небе.
А в настоящем небе сгущались грозовые военные тучи. За рубежом уже полыхала война. Она велась Японией в Китае, Италией в Эфиопии. От торпед фашистских субмарин гибли торговые корабли в Атлантике. Завершалась испанская трагедия. Пролилась кровь на чехословацкой земле: в марте 1939 года германские войска оккупировали Прагу. Неделей позже они захватили литовский порт Клайпеду.
Не отставала от фашистской Германии и милитаристская Япония. Образовав на захваченной территории Китая марионеточное государство Маньчжоу-Го, она подвела свою армию, оснащенную по последнему слову военной техники, к границам дружественной нам Монголии. После нескольких вооруженных провокаций японцы 2 июля 1939 года вторглись в пределы МНР, пытаясь овладеть плацдармом на западном берегу реки Халхин-Гол. Советские войска, верные обязательствам договора о взаимопомощи между СССР и МНР, выступили против захватчиков.
Летный и технический состав нашей бригады живо интересовался развернувшимися событиями в Европе и в Азии. Сознание личной ответственности за безопасность наших границ заставляло каждого из нас работать изо всех сил. Летали мы много, отдыхали урывками.
Наши командиры старались расширить у летчиков понятие о вариантах и способах ведения воздушного боя с истребителями вероятного противника. Мы знали, что в Монголии японцы стали летать на новом очень маневренном истребителе И-97. Наши самолеты И-15-бис с трудом вели с ними бой. Могло выручить только мастерство пилотирования, доведенное до виртуозности. Вырабатывая его у нас, командир эскадрильи Найденов, [21] командиры звеньев Батюк и Стежко не давали нам покоя ни днем ни ночью. И сейчас припоминаю тяжелейший учебно-воздушный бой с Батюком, когда на одном из виражей мой «ишачок» свалился в штопор.
Нечего и говорить о том, что каждый из нас мечтал попасть в небо Монголии, но дни шли своей чередой, а шансов помериться силами с японцами, казалось, не было. И вдруг в конце мая радостная весть: наш полк выделяет эскадрилью для посылки в район Халхин-Гола. Отбор проводил командир полка. На беседе у него уже побывало несколько человек, а меня почему-то не вызывали. Потерял, было, надежду, но командир звена Стежко подбодрил:
- Терпи, казак, атаманом будешь.
На другой день и я стоял в кабинете командира полка. Выслушав мой доклад, он долго, внимательно смотрел на меня.
- Вы, конечно, знаете, Медведев, зачем вызваны, - сказал он и, не дожидаясь ответа, тихо добавил: - У нас сомнений в вашей кандидатуре нет. Если вы согласны, то желаю удачи.
Я так растерялся от этих слов, что не особенно внятно пробормотал:
- Доверие оправдаю…
Смоленский авиаполк стал второй летной школой в моей жизни. О его боевом дружном коллективе осталась светлая, благодарная память.
Тревога на рассвете
И день, и ночь стучат колеса. Наш специальный поезд двигается от Москвы к Чите не по расписанию. Стоим на станциях то очень долго, то всего несколько [22] минут. Старший по нашему вагону капитан Батюк (он только что получил новое воинское звание) все время предупреждает на остановках:
- Товарищи, не отходите далеко от поезда. Не привлекайте к себе внимание.
Вот и красавец Байкал. Остановились на каком-то перегоне, имели возможность попробовать его прохладную чистую воду.
- Вот бы поплавать! - восторженно произнес кто-то из товарищей.
Когда поезд тронулся, в вагоне долго, шумно говорили о Байкале, вспоминали истории, связанные с ним. Я знал, что озеро очень глубоководное, но впервые услышал, что оно самое глубокое в мире (1620 метров) и принимает в свой бассейн более 300 рек.
За Читою, на железнодорожном разъезде 77-й километр, наш поезд стал под разгрузку. Мы получили новенькие истребители И-16 с пушечным вооружением: две пушки - справа и слева от фюзеляжа, два скорострельных пулемета в носовой части, стрелявшие синхронно через плоскость винта.
Летчики с места в карьер облетали свои самолеты, опробовали боевое оружие и стали готовиться к перелету на полевой аэродром. Он располагался в 30 километрах от линии фронта.
Бои уже приняли ожесточенный характер. Начало их для советско-монгольской авиации было неудачным. Японские летчики неожиданно отбомбили известные им аэродромы и уничтожили на земле многие наши самолеты, не успевшие рассредоточиться. Но вскоре положение выровнялось. В небо союзной Монголии советское командование направило своих прославленных авиаторов. Из Испании прилетели Герой Советского Союза Сергей Грицевец, Иван Лакеев, Борис Смирнов, Евгений [23] Степанов; из Китая - Леонид Орлов и Герой Советского Союза Григорий Кравченко; из Москвы - Виктор Рахов (один из испытателей авиационной техники, товарищ Валерия Чкалова, виртуозно выполнявший фигуры высшего пилотажа в дни праздников над Красной площадью Москвы).
Неоценим вклад этих летчиков в победу над японскими воздушными силами. Достаточно сказать, что Сергей Иванович Грицевец сбил в боях около 40 вражеских самолетов, за что был удостоен второй Золотой Звезды Героя Советского Союза. А Виктор Рахов победил в воздушной дуэли известного аса Моримото, который, судя по рекламе вокруг его имени, был ниспослан самим богом, чтобы открыть японской военщине путь из Монголии в Советскую Сибирь.