Тут из ресторана вернулись родители, и я притворилась, что сплю. Притворилась очень удачно и даже видела какой-то не очень веселый сон. Но меня вернули к действительности.
— Вставай, Мусенька, мы идем к бассейну, — сказала мама.
— Идите сами.
— Еще чего! — сказали они хором.
— Не затем платили столько денег, чтобы ты спала и валялась в постели! — возмутился папа сольно.
— Дайте поспать хоть час…
— Тебе не жалко дня?
— А меня вам не жалко? И я ведь дышу замечательно чистым воздухом из окна. Посплю немного и приду.
Они еще немного поворчали, но оставили меня в покое. И я заснула крепко и сладко, но вдруг кто-то словно крикнул мне в ухо:
— Артур придет к бассейну!
Кое-как промыв глаза, в самом лучшем пляжном комплекте, на который собирала год карманные деньги, я поплелась к бассейну. Даже сонная я восторгалась невероятной красотой пейзажа. Затем — те же действия, что и прошлые дни. Взять полотенце, разложить его рядом с родителями, намазаться кремом.
Родители, как всегда, выдержали недолго, собрали манатки и отправились под белоснежный навес, а потом и в номер. Даже не подумали разбудить любимую дочь. Страшно подумать, что было бы, если бы меня не подняли слова:
— У тебя красная спина.
Я подскочила, как от будильника, и начала крутится словно кошка, которая хочет поймать свой хвост. С той разницей, что у кошки все-таки есть шанс, а я — не сова. Даже Гарри Поттер не смог бы увидеть, насколько покраснела его драгоценная спина.
— Слезет кожа? — спросила я на родном языке.
Вилли изобразил из себя вопросительный знак.
Тут я поняла, что как раз эту фразу перевести на английский не смогу.
— Будут пузыри?
— Нет, не так плохо, нужно помазать.
— Да-да-да. — Я лихорадочно рылась в сумке. — Вот, — сунула ему в руки.
Он захлопал глазами и слегка покраснел. Может, только выглядит на восемнадцать?
— Я сама себя не помажу, — стала объяснять ему. — Пожалуйста, помоги, потому что… А-а-а! Холодно!
— У тебя спина раскаленная, — виновато ответил Вилли. — Даже вода из чайника покажется тебе ледяной. Тебе лучше выходить под вечер, — добавил многозначительно.
— Нет уж, — сказала я, — никуда я не пойду, буду лечить спину.
Обманывала. Даже волдыри размером с блюдце не помешали бы мне бродить в полумраке, тишине, одиночестве и смотреть на звезды, а также думать о своей жизни и мечтах. Только Вилли мне при этом не хватало! Он бы заглушил все мои мысли. Когда сидишь вечером у тускло освещенного бассейна, слышишь вдали шум моря, вдыхаешь его запах и аромат неизвестных цветов, тогда каждый, самый лучший, самый дружелюбный человек мешает наслаждаться неповторимыми минутами.
Но слова: "Что ты тут делаешь одна?" вызвали в моей душе такой горячий отклик, что я не сразу поняла, кто говорит. А ведь сразу узнала бархатистый баритон, было это на каком-то подсознательном уровне, безо всякого участия разума. Потом рассудок включился, и я вспомнила, что уже вела себя, как соплячка, и к чему это привело. Так что небрежно пожала плечами, играя в равнодушие.
— А ты что сам ходишь?
— Люблю ходить ночью по пляжу. Но всякое единение с природой быстро надоедает. Хочешь пройтись со мной?
Спросил так легко и непринужденно, как будто вместо романтической прогулки предлагал проводить меня к гостинице. Шутит?
— Что ты так смотришь? Не бойся, не убью тебя, не кину в волны, — засмеялся, но, показалось мне, принужденно. — И я не маньяк-насильник.
Теперь я уже хорошо расслышала в голосе Артура иронию и легкую насмешку. Ах, вот как, я для него глупая малолетка? Ну нет, не дам ему дразнить меня глупыми шутками! Не дам смотреть в некоторые мгновения, будто бы безмолвно нашептывая: "Ха-ха, ты малышка, как и Амалия!"
— Не маньяк? — переспросила я. — А жаль.
Он недоуменно посмотрел на меня. Удивился всего на миг, но все же удивился.
— И жаль, что не насильник, — зудела я. — У меня такое хобби — гулять с насильниками. Тогда прогулка имеет какой-то смысл.
— Бесстыжая девчонка, — мой ангел откровенно скалил зубы.
— Бесстыжая девчонка идет с тобой.
Сейчас я плохо различала черты его лица и тела, его покоряющую мужественность, и мне легче было вести разговор о чепухе, ни о чем. Но он и тут оказался коварным — запах его одеколона или лосьона был невозможным… колдовским… умопомрачительным. Иногда я не соображала, что помрачает мой ум — голос его или запах. Нет, нужно заговорить о чем-то конкретном, иначе я опять начну блеять глупости.