На кафельной тумбе стоял Лермонтов в цветастых трусах с банкой пива в руке и при этом покачивался, видимо пьяный.
– «Толпой угрюмою и скоро позабытой...» – декламировал Лермонтов. – Слышал такие стихи, Антоша? Mои стихи! Продолжай, если слышал!...
Но ему не дали договорить. Двое ангелов, откуда появившись, скрутили поэта, отобрали банку и потащили из бассейна. Тот долго упирался и что-то кричал. Наверное, дочитывал свой стих, перемежая со страшными ругательствами в адрес Всевышнего.
На следующий день Антона Ивановича вызвали к Богу. Господь сидел, рассматривая свои кроссовки, как и во время первой встречи. Потом надолго уставился на Сниткова косящими глазами и наконец спросил:
– Ты Лермонтова знаешь?
– Поэта? Михаила Юрьевича? Конечно. – Снитков затаил дыхание.
– Я имею в виду – здесь, в раю, ты с ним успел познакомиться?
– Да. – Снитков решил не врать ни в коем случае.
– Ну, и о чем вы с ним говорили?
– Да так, нейтральный разговор.
– Разговор не может быть нейтральным! – усмехнулся Господь.
Антон Иванович почувствовал, как мурашки забегали по коже, и тут же рассказал все, как на духу, сглаживая, правда, некоторые места.
– Ну ладно... – Бог задумался. – Пьет он много?
– Откуда? Вы же сами ограничиваете дозу спиртного двумя банками пива.
– Как наизусть выучил, – строго посмотрел Бог на Сниткова. – Ты-то сам как думаешь, пьет он много?
– По-моему, да.
– Где же он успевает так набраться?
Антон Иванович ещё больше испугался, сразу вспомнил и рассказал про игру Лермонтова в бильярд с Эйнштейном.
– Ах, вот оно что! И Эйнштейна в бильярдную потянуло! А кто там ещё играет? – заинтересовался Господь.
– Не знаю, я только один раз в бильярдной был.
– А с Ван Гогом ты ещё не успел подружиться?
– Это кто? – Снитков уже весь пропотел от разговора.
– Ладно... Ты вот что, Антон Иванович, пойми меня правильно. Я создавал этот рай своими руками. Я делал все, чтобы всем здесь было хорошо. Понимаешь? Все условия. Хочешь – отдыхай. Хочешь – работай. Тут есть всё. Если ты ученый, – пожалуйста, библиотека, лаборатории. Поэт? Вот тебе природа, павлины, тишина. Все условия. Альпинист? Вон гора. Лазай сколько душе угодно! Ты сам-то кто? Я забыл...
– Производственник.
– Чем занимался?
– Ну, выпускали холодильники, швейные машинки... Кое-что из оборонной промышленности... Я не имею права говорить – это секрет...
Бог улыбался.
– Ах да, извините, пулемёты... Пулемёты выпускали.
– Ну, хочешь, – задумался Бог, – я тебе построю такой же завод, наберу рабочих... Будешь выпускать свои пулемёты... Только сделай мне одолжение, не водись с ним, а? Лермонтов и ему подобные... В обшем, они, по-моему, сами в себе не разберутся... Да и вообще, заходи просто так, когда время есть... Так, поговорим.
– Как скажешь, так и сделаю, Господи! – облегченно вздохнул Антон Иванович и откинулся на спинку стула.
– А теперь иди! – Бог посмотрел на часы. Мне пора, у меня пробежка.
Этой ночью Антон Иванович долго не мог заснуть. Где-то неподалеку работал экскаватор и компрессоры – рыли фундамент. А когда строители затихли, кто-то настойчиво постучал в дверь.
– Антон! Проснись, дверь открой! Я знаю, что ты дома, – услышал Снитков знакомый голос.
Антон Иванович полусонный оделся, двинул щеколду и впустил Лермонтова.
– Запирайся, быстро! – шептал поэт. – Быстро, тебе говорю!
Как только щеколда закрылась снова, в дверь раздался осторожный вежливый стук.
– Тс-с! – Лермонтов приложил палец к губам. – Ты спишь, понял?
– Кто это? – прошептал Антон Иванович, так ничего и не понимая спросонья.
В дверь постучали ещё раз, затем послышался шёпот и удаляющиеся шаги.
– Что случилось, Михаил Юрьевич?
– Потом, потом. Подойди к окну, осторожно отодвинь шторку, так, чтобы тебя не видели. И скажи, ушли они или нет?
Снитков послушно прислонился к подоконнику и посмотрел. От крыльца удалялись две коренастые фигуры.
– Уходят. Кто это, Михаил Юрьевич? – заволновался Снитков.
– Ангелы. Последи ещё чуть-чуть. А то эти идиоты имеют привычку в кустах прятаться. Спрячутся и ждут по пять часов... делать им больше нечего.
– Михаил Юрьевич, – Снитков начинал приходить в себя, одновременно раздражаясь от того, что Лермонтов ещё и закурил без спроса в его комнате. – А почему вы, собственно, прячетесь от ангелов? Вы что, провинились в чем-нибудь?
– Если бы я провинился, то этот рай сейчас бы огнем горел. – Лермонтов достал две банки пива, одну протянул Сниткову.
– Нет, – наотрез отказался Антон Иванович. – Я свою норму сегодня выпил.