Свекровь учила меня многим вещам, которые я не знала, с которыми я впервые сталкивалась.
Если бы не наш развод с Олегом, то вообще никакого бы изменения в наших с ней отношениях и не было. Она как была для меня второй матерью, так и оставалась ей. И поэтому я не могла просто так забить на все это и сказать: «ну ты там сам как-нибудь разберись, твоя же мать».
Да нет. Это и моя мать.
Бросив машину возле забора больницы, я перепрыгивая через бордюры, быстро направилась в больничный парк, пересекла несколько тропинок и, растерявшись между корпусами, тяжело задышала.
Нет, если сердце — терапевтический корпус, точно. Взбежав по лестнице к проходной, я только бросила, что мне надо в приёмный покой, у меня мать привезли. Женщина охранник сдвинула брови, фыркнула и недовольно произнесла:
— С другой стороны корпуса приёмный покой, оттуда идите, здесь проход закрыт.
Выскочив опять на улицу, я выматерилась и побежала к арке, которая вела во внутренний двор. В считанные минуты я преодолела это расстояние и, залетев в приёмник, назвала фамилию.
Мне показали в сторону левого крыла, и я, не разбирая дороги, ломанулась в эту сторону, тормознулась, только когда услышала негромкий окрик.
— Вик!
Я пролетела ещё два кабинета, прежде чем затормозила, развернулась к Олегу.
— Что там, что? — Нервно спросила я, прикусывая губу.
— Сейчас повезли дальше обследоваться.
— А что случилось?
— Ну, как она мне сама сказала, что ничего особенного. Просто прихватило сердце. Она выпила какую-то таблетку. Ей вроде бы должно было полегчать, но ей не полегчало. Отец вызвал скорую, скорая приехала, забрала их, и мне уже звонил отец…
— А он сам где?
— Да дома остался… — Олег махнул рукой, и я прикусила губы.
— И что теперь будет?
— Ну, не знаю, что теперь будет, ждём.
И мы прождали наверное, больше часа.
Я металась по приёмному покою из стороны в сторону, просила проводить меня, просила чтобы мне сказали, куда её сейчас отвезли, но медперсонал был особо не в курсе. А спустя ещё час высокий статный мужчина в медицинской форме вышел в приёмник и произнёс:
— Сейчас ваша мама находится в смотровой палате, и она написала отказ от госпитализации.
Я тяжело вздохнула, перевела взгляд на мужа и покачала головой, но Олег только нахмурился. А ещё через двадцать минут на кресле каталке свекровь выехала из смотрового кабинета.
Увидев нас вместе, покачала головой и произнесла:
— Вот только на похоронах моих и будете рядышком стоять.
Глава 15
— Давай грузи меня в машину, — раздражённо и нервно сказала свекровь, и мне кажется, если бы у неё была какая-нибудь палка клюка, она бы точно съездила Олегу по коленям этой палкой.
Я тяжело задышала, перевела взгляд на бывшего мужа и покачала головой, но он все-таки придержал мать за руку и довёл её до машины, усадил на пассажирское сиденье и, когда развернулся ко мне, наткнулся на статую, которая сложила руки на груди и вскинула левую бровь.
— Что ты на меня так смотришь?
— У неё был микроинсульт семь лет назад, — тихо начала я. — Она приготовила тушёную картошку с грибами и думала, что траванулась этими самыми грибами, поджелудочная не выдержала, спустя сутки, когда её все-таки мы уговорили съездить в больницу, выяснилось, что у неё был микроинсульт. Она глотать не могла две недели, сейчас её с приступом увозят, она пишет отказ, а ты на это смотришь, как будто бы ничего плохого не происходит.
— А что плохое происходит? Мне что костьми лечь, чтобы она не уходила из больницы?
— Да, — честно ответила я и сделала шаг в сторону, . — Ляг костьми, но пусть мать останется в больнице.
— Вик, слушай, ты сейчас вообще не в том положении, чтобы диктовать мне какие-либо условия. И если ты немножко подзабыла, то мы с тобой в разводе, и поэтому мама тебе теперь чужая тётя, бабушка твоих детей и все на этом.
Пощёчина оказалась безумно болезненной, я поморщилась так, словно бы меня, как котёнка, натыкали в лужу с ссаньем.
Я не относилась к своей свекрови, как только к бабушке детей. Я просто считала это неправильным, лицемерным. У всех людей есть недостатки. Вот свекровь у меня была сейчас помешана на том, чтобы семья воссоединилась. Но это не говорит о том, что за столько лет брака я к ней не испытывала добрых хороших чувств. И мне действительно было больно от того, что Олег так наплевательски относился к собственной матери.