Денис открыл входную дверь и оказался на пороге квартиры, я сложила руки на груди, запястье неприятно тянуло, но я посчитала правильным договориться с собственными ощущениями на данный момент.
— И что, что расскажешь? — Спросила я, тяжело выдыхая.
— Смотря что ты хочешь услышать,— произнёс сын и, наклонившись, развязал кеды. Сделал несколько шагов в сторону шкафа, убрал обувь, вытащил свои тапки.
— Это любовница отца.
Денис тяжело засопел, как будто бы я сказала что-то очевидное, но тем не менее неприятное.
— И мне интересно, откуда ты знаком с ней? Или она сначала его любовница, а потом твоя любовница. Я не знаю, как у вас это было.
Я стрельнула просто пальцем в небо, скажем так, это было одним из очевидных предположений, что, возможно, девушка оказалась слишком прошаренной. Но Денис поднял на меня усталый взгляд и покачал головой.
— Что ты молчишь? Вот почему ты молчишь? — Быстро переспросила я, стараясь сразу нащупать нить разговора, но Денис прошёл в зал, осмотрел место побоища и, плюнув, прошёл на кухню.
— Ну а что, а что ты от меня хочешь услышать, мам?
— Правду, — это самое элементарное, что можете вы мне сейчас дать с отцом, но почему-то вам как-то привычней играть в молчанку. Здесь ещё, конечно, встаёт вопрос чисто твоего отношения к нашему разводу. И почему ты прореагировал так, что решил, будто бы тебя это дело не касается.
— Потому что меня это дело не касается, потому что я не хотел находиться в ситуации, где мне приходится хоть что-то выбирать. Наверное, тебе, выросшей в полной семье, бате, выросшему в полной семье, этого не понять, с чем сталкивается человек, у которого родители вдруг расходятся, и оказывается, что кого-то надо любить больше, а кого-то меньше. Ну, чисто по законам как бы нашего законодательства, да?
— Денис, не заговаривай мне зубы, просто скажи мне, что у тебя общего с этой девкой?
— Ничего, — пожал плечами сын и, развернувшись, вытащил из холодильника бутылку минералки. — Я просто хочу тебе сказать, что возможно, я поступил неправильно, когда не сказал тебе ни о чем.
Я тяжело вздохнула, понимая, что сын был в курсе.
И, вероятнее всего, он был в курсе с самого начала.
И он покрывал отца.
Но с одной стороны, это может быть и благородно. Типа, зачем создавать конфликт в семье, но, с другой стороны, вот если бы с Денисом так поступили, ему бы, наверное, это тоже не понравилось.
— Денис, ты хочешь сказать, что ты все знал и все равно молчал.
Сын пожал плечами.
— А как ты себе это представляешь? Я такой прихожу и говорю. Мама, у меня для тебя дерьмовые новости. Ты это хотела от меня услышать или, может быть, тогда ты вообще ничего не хотела слышать?
Глава 23
В голове зазвенели молоточки.
Я не могла понять, что мне говорил сын.
— Ты, то есть знал все заранее, то есть ещё до того, как я об этом узнала. Ты знал всю ситуацию, правильно? — Произнесла я, тяжело, опираясь о стол руками, и поморщилась, потому что в запястье было неприятно больно. Так, как будто бы мне сухожилия растягивали.
Денис вздохнул.
— Не надо на меня навешивать несуществующих грехов. Нет, мам, я не знал этого заранее. Меня никто не предупредил, точно так же, как и тебя. А как бы смысл тебе говорить, когда ты уже все знала? Что я должен был прийти сказать: мам, ты знаешь, тут такая нелепая ситуация произошла. Я когда отца в командировку провожал, понял, что он едет не один, с ним вот едет там вот девчонка какая-то. Тебе вот эта информация зачем нужна была, когда вы уже развелись?
И Денис был прав.
Мне эта информация не была нужна.
Я посмотрела перед собой ничего не видящим взглядом.
— Видишь? Поэтому какой смысл?
— Ну, ты назвал её по имени.
— А, ну так все достаточно элементарно. Отец посчитал, что раз вы в разводе скрывать больше ничего, ну как бы не имеет смысла. Когда я провожал его, то, соответственно, задумался о том, с кем он может ехать в командировку. Подошёл. Попросил представить спутницу. Но ничего более, я видел её буквально пару раз.
— И каждый раз он ездил с ней в командировки?
— Я не буду с тобой об этом говорить, мам… — произнес сдержанно сын, заставляя меня заскрипеть зубами.
— Почему? — Закономерно уточнила я и подняла глаза на сына. Столько непонимания в моём взгляде было, сколько, наверное, не бывает в принципе у людей моего возраста.
— Зачем? Вот скажи мне сначала, зачем я должен с тобой обсуждать эту тему? Зачем я должен рассказывать, где я её видел? С кем я её видел? Как они себя вели? Для чего я должен тебе сейчас это рассказывать? Эта ситуация уже постфактум. Это ситуация, когда измена совершена. То есть вся пиковая боль у тебя была в момент, когда позвонила бабуля. Пиковая боль была, когда ушёл отец. Зачем тебе сейчас возвращаться назад, испытывать ту же самую боль, но при этом быть самой виновницей, провокатором этой боли, зачем, что за странное желание к мазохизму? Ты сначала ответь себе на этот вопрос, а потом его мне задай.