— Зачем позвонил? — я тут же взял быка за рога.
— Слушай, ну я тебя позвать хотел. У нас через неделю новое перфоманс шоу.
Я закатил глаза.
— Влад, я женатый мужик. Мне вот только до твоих перфоманс шоу дело есть, да?
— Ну, слушай, раз ты такой женатый мужик, раз ты такой охренеть какой правильный, то может быть, тебе с твоей женой до моих перфоманс шоу будет дело.
Вике до этого однозначно дела не будет никакого.
Я это прекрасно понимал, я даже знал примерно, с каким лицом она мне скажет, что я старый дурак и вообще, куда меня черти несут. А черти, по её мнению, меня бы понесли в гиену огненную. Однозначно, да, я любил свою жену, но иногда она становилась просто невыносимой, и я понимал, что, скорее всего, это где-то мой недосмотр, потому что как бы не было по-дурацки, но брак меняет. Я из пацана, который вечно был на мутках, на каком-то адреналине, стал серьёзным бизнесменом, отцом большой семьи охренеть какой большой семьи. Я научился быть мужем, другом, любовником, соратником.
Господи, я даже научился быть отцом!
Отцом быть самое сложное, если честно, и одно дело, когда родился Денис. Я прекрасно знал, что это мальчик, и особо каких-то затыков с его воспитанием никогда не было. Ну то есть это мальчик, делаешь все тоже, что и привык, только объясняешь.
Когда родилась Вероника, начался какой-то треш.
У меня в памяти всплывали картинки того, как Вика лежала в больнице с воспалением лёгких, а мне надо было Веронику собирать на детский утренник. А Вероника ещё такая противная вот с самого детства была. Вот Денис какой-то мягкий такой, типа, а ботинок грязный, да плевать.
А Вероника нет, она мне сначала весь мозг выдолбила, что мы не то платье одеваем, а когда все-таки мы его одели, оказалось, что мама приготовила другое перед тем как лечь в больницу. Но отдельного трешака стоило то, что я нихрена не умел завязывать банты. Мне казалось, что очень легко и просто собрать какой-то пучок ей на голове, а сверху наклепать бант, но нет, это же была Вероника, которая сидела потом и петухи замазывала и затягивала тонкой расчёской.
И плакала.
А потом, когда Вика вернулась из больницы, она весь мозг ей проела о том, что папа меня плохо собрал.
С девочками было сложнее, с девочками было тяжелее, и только когда Стеша родилась, я, уже имея багаж каких-то знаний и опыта, мог хоть как-то реагировать адекватно на ребёнка-девочку.
Со Стешей уже все было проще, потому что второй раз. Да, перед ней у нас был, ну, дерьмовый опыт. Выкидыш, разбитая в хлам Вика. И я думал, что она не решится больше на ребёнка. Вот в принципе, но Стеша появилась как результат того, что все-таки мы безумно друг друга любили. И вот, видимо, она стала той квинтэссенцией любви, потому что Стеше было плевать, как у неё заплетены волосы, Стеша очень была тактильным ребёнком, нежным. Её вот вообще не касалось ничего с внешнего мира. Главное бы только её любили. Она была прям очень сильной эмоциональной вампиршей.
Папочка меня должен любить, только меня.
Старшие дети, конечно, из-за большой разницы в возрасте на это смотрели как, ну, блин, вообще, конечно мелкая, противная, самая избалованная зараза, но мне, если честно, даже было по кайфу в какой-то момент, потому что я не испытывал того стресса, который был с Вероникой, и я не повторял тех действий, которые были с Денисом. Поэтому я научился быть отцом, и мне нахрен это ничего не упёрлось.
— Слушай, вот что ты хочешь на самом деле не так много. Приходи реально с женой. В чем проблема? Если я не ошибаюсь, если я помню, жена у тебя не какая-то замученная калоша, а вполне себе успешная бизнес леди, мне кажется, ей понравится. Чисто с эстетической точки зрения ей этоочень зайдёт.
— Да херню ты какую-то предлагаешь. Жена у меня мать троих детей. У неё эстетика в том, что никто не разгромил кухню.
— Фу, Олег, вот ты задрал, я тебя позвал, позвал. Давай, действительно, спроси у жены, может, она захочет. Тем более у нас тема такая пиздатая. В этот раз Адам и Ева. Райский сад. И самый главный грешник и сластолюбец дьявол. Очень крутое шоу приезжает московский театр, так что, мне кажется, вам понравится. Серьёзно, не будь старым пердуном, приезжай, отдохнёшь, тебя же никто не зовёт трахаться сразу в первую же попавшуюся комнату.
Я тяжело вздохнул, да, трахаться никто не звал, но это не отменяло того факта, что Вика, скорее всего, этого не поймёт. Для Вики это что-то запретное, она вообще на любые эксперименты шла очень тяжело, и если по молодости все это воспринималось как сближение, то с годами, когда у каждого выработался свой определённый сценарий секса все новое воспринималось в штыки, вот даже этот чёртов хлопок, который был несколько дней назад. Я ж думал, она мне всю плешь проест, и вроде бы все было огненно ночью, но мне безумно хотелось по-другому. Так, чтобы она не руководила процессом, так, чтобы она была послушна моей воле, она же должна прекрасно понимать, что я ей больно не сделаю никогда. Я ей плохо не сделаю. И вот это вот осознание меня, видимо, и торкало больше всего.