Я раздражённый ходил несколько дней, бесило все, вплоть до того даже, что когда возле меня кто-то дышал, хотелось развернуться и нахрен дыхалку перекрыть.
Это вообще вымораживает когда ты желаешь одного, пытаешься иносказательно мягко развернуть ситуацию так, чтобы получить желаемое. Но вместо этого натыкаешься на вилы.
Вика пихала и пихала в меня вилами.
Она ведь даже не подозревала, что мне нужно другое построение наших межличностных отношений. Она даже не догадывалась, что сценарий, который мы заюзали с ней уже в печёнках сидит, а ещё она не догадывалась, что мне не из власти необходимо чувствовать её покорность, а из доверия.
Это большая разница.
И да, я понимал, что за проявлением доверия, следует как раз-таки власть над человеком. Я вот в этом контексте не видел ничего дурного, я не был абьюзером, я не был тираном, я не был каким-то задротом, который ввергает семью, либо исключительно жену в какие-то патовые ситуации.
Поэтому я охренеть как не понимал, с чего у Вики такие паттерны.
Бесило.
На работе тоже все бесило, раздражало даже нахождение рядом с коллегами, каждый из них напрягал по своему: Матвей пыхтел, как старый дед, у Кирилла был дебильный кашель, словно туберкулёзник со стажем, Марья Сидоровна заваривала идиотский вонючий чай, который пах не просто в приёмной, он, сука, пах даже у меня в сортире.
Соответственно я, взвинченный, недовольный, приезжал домой. Натыкался на такую же недовольную Вику. Дети ходили по струнке так, как будто бы чувствовали, что между родителями сейчас разгорится какой-то пиздец и в принципе вся эта обстановка никак не стимулировала меня к тому, чтобы я как-то исправил свой же косяк, хотя вот в чем был мой косяк? В том, что я хотел одного, не мог добиться этого от Вики и мягко направлял её в нужную сторону? Я за это должен был извиняться или что? Очень непонятная ситуация.
— Ты можешь хотя бы так не храпеть? — Зло спросила Вика поздно ночью.
— А ты можешь хотя бы оставлять бизнес леди где-нибудь за дверью? — Ехидно произнёс я, дёргая на себя одеяло.
— Да пошёл ты, знаешь куда, Олег, вместо того чтобы порадоваться, что у тебя не как у любого представителя бизнесменов жена сидит дома на твоей шее, а строит что-то своё, ты ходишь и фырчишь.
Я медленно развернулся, посмотрел суженными глазами на жену.
— А знаешь что, Вик, может, мне по кайфу было бы, если бы жена сидела и не думала ни о какой гонке. Ни о какой конкуренции.
Вика задохнулась так, что аж включила ночные светильники, чтобы просто посмотреть в мои предательские глаза.
— Вот, значит, как ты заговорил.
— Вик, пойми, пожалуйста, такую вещь. Я женился на девчонке, которая потеряла сгущёнку. Я не хочу сейчас видеть здесь возле себя амбассадора по женскому реслингу. Нет, не хочу. Я хочу все ту же девочку со сгущёнкой. Она мне безоговорочно доверяла даже тогда, когда я ей сказал собирай вещи и езжай в свою общагу, ни о чем не парься, хотя знать меня не знала. Сейчас бы вот в нынешних реалиях, в наших сейчас с тобой ситуациях, окажись мы моложе и в этой же проблеме, хрен бы ты поехала, ты бы стала звонить ментам, ты бы задрюкала все отделение вокзала…
— Да, — зло сказала Вика и сложила руки на груди, — потому что я прекрасно знаю, что все можно решить.
Я закатил глаза, понимая, что этот спор бессмысленен.
Вот что я пытаюсь доказать, что я бьюсь, как баран, в эти ворота?
— Знаешь, — медленно произнёс я.— Я, пожалуй, пойду чай глотну, — произнёс ехидно и встал из постели.
Мне в спину прилетело.
— Мне водички с лимоном принеси.
Ну блять, давайте я в следующий раз ковровую дорожку ей расстелю!
Я не боялся конкуренции в семье, меня просто раздражало, что женщина теряет женское начало. Дело, может быть, даже было не в том, что меня переклинило на подчинении. Может быть, дело было изначально в том, что она на меня теперь уже не смотрела теми глазами, как много лет назад, я для неё был партнёром, я для неё был соратником, я для неё был мужем, но не мужчиной, которому она отдала свою жизнь.
Вика не понимала, что меня так взбешивало и нервировало, и когда пришёл вечер, когда мы должны были ехать к Владу в его вертеп, я долго думал, стоит вообще все это начинать или нет, но вечернее платье висело в гардеробе готовое к выходу.
Я успокаивал себя тем, что Вика не передумает.
Но не до конца успокоил, видимо, потому, что за несколько часов до начала мероприятия жена позвонила мне и срывающимся голосом произнесла:
— Давай перенесём. Я тебя умоляю, давай перенесём. У меня просто тупо нет времени. Я реально в большой жопе.