Я понимал, что своим признанием о том, что она какая-то не такая в сексе, просто приговорю её, убью.
Признаться я не мог.
Остаться тоже.
Глядя на её сведённые брови, на стиснутые в кулачки ладошки, я тоже понимал, что без объяснения она не простит, а объяснить я не мог, что я должен был сказать?
Я снял кольцо, выпустил его из пальцев, хотя показалось, как будто бы я душу свою вытащил и уронил на землю.
Мне казалось, что я поступаю очень благородно тем, что не даю никаких ответов, потому что ответы её бы убили.
Она бы не подумала, что это муж у меня какой-то придурок, который не пойми чего хочет, она бы подумала, что это я какая-то не такая-то, что чего-то не даю мужу.
Я слишком хорошо знаю Вику.
— Я какая-то не такая, потому что не смогла выносить ребёнка… — в ночной тишине звучал её голос. — Я, наверное, какая-то бракованная если у нас не получилось, от тебя же ничего не зависело, я же носила ребёнка.
Так и сейчас было бы…
Я какая-то бракованная, раз мужу со мной секс не нравится.
Я ушёл.
Начался развод, который мне жилы вытягивал. И не из-за того, что я что-то крысил, жопил и не отдавал семье.
Нет, жилы из меня вытягивало состояние полной беспомощности, когда я смотрел на свою жену и выть хотелось, и мать ещё как самый настоящий провокатор приезжала ко мне и стояла надо мной.
—Любишь же…
— Люблю, — не отрицал я, хоть и врал Вике.
— Так чего тогда ты все испортил?
На этот вопрос не было ответа, и мать взмахивала рукой и ходила, брюзжала:
— Повинись, приди, на колени упади хоть в кровь их разбей, Вику верни в семью.
Голос у неё дрожал, дочь всегда хотела, дочь себе получила: молоденькую, наивную, которую воспитывала под себя. С которой плохо ли, хорошо ли, но имела очень крепкие отношения, и отец звонил, тяжело сопел в трубку.
— Олежа, Олежа… — Выдавал шепотом. — Я тебя не так растил.
С Норой я встретился только спустя два месяца после развода и, как назло, столкнулся с Денисом, опять уезжал в командировку, а сыну надо было так не вовремя выйти из офиса. И ведь стоял, смотрел осуждающе смотрел, что хотелось развернуться, рявкнуть, чтобы все исчезли, только чтобы не оправдываться.
— Где нашёл? — Только и спросил сын, проводив взглядом Нору, которая прыгнула в машину.
— Тебе какая разница? — Холодно спросил я, и Денис пожал плечами.
— Никакой. Ну, если бы там был кто-то стоящий, я бы ещё попытался понять, а так мать на шлюху променял, да?
Глава 38
Олег
Сейчас
Стеша села в детское кресло и стала подтягивать ремни, чтобы застегнуться.
— А мама дома? — спросила дочка, после того, как я, проведя весь день с ней, повёз её домой.
Я пожал плечами.
— Кнопка ну, не знаю, сейчас приедем и увидим.
Стеша тяжело вздохнула.
Нет, со Стешей хотя бы у меня нормальные отношения сохранились. С Денисом — нет, с Вероникой... Тоже разговаривала сквозь зубы и, когда позвонила мне, попросила отпуск в Турции с подружками, нарычал, рявкнул «нет», потому что знал, что не место девке одной по всем этим заграницам мотаться, а потом начался лютый бойкот: трубки не берём, разговоры не разговариваем. Все сводилось к тому, чтобы продавить мою позицию, но я, если честно, в этой ситуации настолько уже охренел от того, что я потерял все, и мне за радость был просто «привет» от детей.
Позвонил, сказал то, что подумаю.
Приехал потом на дрожжах от матери «повинись, приедь, Вика простит», приехал под предлогом поговорить с Вероникой.
Ну, поговорил.
А она ещё такая, «ой, ну я не знаю, ехать или не ехать». Цену набивала стояла, маленькая провокаторша. И в этой ситуации Вику бы сюда, чтобы подошла, оплеуху отвесила. И сказала, как правильно все делается, но я понимал, что этот отпуск в Турции вообще не дело, уже сидел, планировал как бы самому свинтить, чтобы одну её не пускать.
Опустить должен был, потому что хотя бы так Вероника могла со мной общаться.
И вообще!
В разговоре с девочками я был крайне неуклюжим, как медведь в посудной лавке, и тут ещё вступал момент, что девок лупить нельзя, стыдно, а пацанов, потому что потом слюнтяи вырастут.
И вот.
Стояла Вероника, цену набивала, матери рядом не было, Вика бы, точно волосы на кулак намотала и сказала, как правильно жить, но нет же. Мы же в разводе, мне же теперь приходится урегулировать все вопросы, связанные с детьми самостоятельно.
Бесило.