И снова плётка взметнулась наверх, а я тяжело задышал, выкинул руку вперёд, стараясь перехватить за основание. Но Вика на этот раз не растерялась, зарядила ещё как раз как следует плёткой, а когда я вырвала её из рук, метнулась снова к тумбочке и схватила стек.
А стеком было больно, особенно когда удар пришёлся на шею.
— Ненавижу, ненавижу тебя. Предатель! Предал. Ладно бы трахался с кем-то не пойми с кем, но нет же, настолько все затянул. Сам затягивал ведь удавку на моей шее, смотрел, как я душусь, сука, хоть бы раз сказал что-нибудь. Ненавижу, ненавижу тебя, Олег, ненавижу.
В какой-то момент Вика настолько разошлась, что потеряла равновесие и упала на постель.
Из рук выпустила стек, который покатился по полу.
Вика прижала колени к груди, обняла их, сворачиваясь клубком.
И завыла в голос:
— Ненавижу тебя, как ты мог, как ты мог?
Я упал на постель.
Тяжело задышал, перекатился на бок, схватил её за талию, подтаскивая к себе, прижимая к своей груди.
— Вик, не мог. Поэтому я оставил кольцо.
— А я его. — шмыгнула носом Вика. — А я его. Спрятала под матрасом. Ненавижу, ненавижу тебя!
Глава 43
Олег
Я прижимал Вику к себе, держал на руках, ногой толкнул дверь лаунжа, и тут же наперерез мне метнулась Нора.
— Молчать. — Хрипло выдохнул я и произнёс. — Все по счёту отправить мне на почту, сяду в машину, оплачу.
— Да, да, хорошо, я поняла, — засуетилась Нора и юркнула в лаундж, но мне было наплевать.
Вика заходила со слезами у меня на руках.
И как бы мне не хотелось любить её, быть рядом с ней, ну не в притоне же, твою мать!
Открыл дверь машины, погрузил её на пассажирское сиденье, выхватил мобильник, набрал няньку, сказал, что сегодня ночует с детьми. Позвонил Денису. Сказал, чтобы приехал в квартиру.
— А ты куда, мама, где? Фу Нервно спросил сын.
— Нам надо поговорить. — Выдал я, сел в машину.
Я жил в квартире на Пархоменко.
Развернул авто.
— Домой меня вези, — хрипло сказала Вика, пряча от меня глаза. Но я не послушал.
А когда запарковался у себя на этаже и попытался вытащить Вику, то получил по зубам её же запястьем. Она не подрассчитала, ударилась. Всхлипнула. И в этот момент я все-таки перехватил её, потянул на себя. Она упиралась, била меня по плечам. А я помнил, как её откачивал после выкидыша. Я помнил, как её трясло при упоминании о том, что произошло. Все люди по разному воспринимают такие вещи, мать удивлялась ещё, по телефону с сестрой разговаривала.
— Вика у нас такая нежная, трепетная ну, ты же знаешь. Все, у неё там трагедия. Все, она там недоженщина, родить больше не сможет как будто бы, глупая, всякое бывает. Она уже бутылку воды поднять не может, сил нету, изводит себя… — мать была права.
Тащить приходилось с того света.
— Зачем ты меня привёз сюда? Зачем? — сидела, раскачиваясь на диване, Вика, и я, сорвав с подлокотника тонкий плед, она же покупала, она же обставляла эту квартиру, накинул ей на плечи. Прошёл в кухню. Открыл бутылку вина, посмотрел. Выдохнул, достал коньяк. Бокалы.
— Пей. — Произнёс я, садясь напротив на пол. Вика схватила сведёнными пальцами бокал и, стуча зубами по краю, глотнула коньяка, задохнулась, она не умела пить.
— Мне казалось, что когда я тебе скажу, что мне нужно что-то другое, ты подумаешь, что ты….
Слова приходилось выталкивать из горла с боем. Саднило и разорвало всю слизистую.
— Я думал, что если я тебя о чем-то попрошу, что-то скажу, будто бы ты делаешь не так, либо я хочу по-другому, если это не будет входить в твои рамки. То ты…
Я опустил глаза, тяжело задышал.
Опрокинул бокал.
Горло обожгло, и я тяжело задышал.
— Ты просто перестанешь меня любить.
— Да, поэтому я тебя любила, когда ты ушёл. — Затрясло Вику. — Какого черта? Какого черта, Олег?
— Я хотел, чтобы ты была слабой, чтобы рядом со мной ты была слабой.
— Я по определению слабая рядом с тобой. Как ты этого понять не можешь?
— Не ври, все эти твои пожарные инспекторы, все эти твои арендаторы.
— Я была слабой и видела страх в твоих глазах. Я не хотела, чтобы ты больше боялся, потому что если бы ты боялся, ты бы ушёл. — Шёпотом произнесла Вика, прижимая к щеке бокал с коньяком. — Я тогда сломалась… Я смотрела на себя, когда ты меня на руках до ванны таскал, и такая, думаю, ну вот взрослый мужик бабу таскает на себе, потому что она, видите ли, не может пережить выкидыш. Я каждый раз обещала себе, что обязательно стану сильной. Чтобы не быть соплей на твоём фоне, чтобы ты ни разу не подумал о том, что я тебе в тягость.
— Ты совсем, что ли, Вик?