— Мам, слушай, вот откуда у тебя эти мысли? Что если женщина слабая…
— Нет, Вик, не так, вот мне моя бабушка всегда говорила месячные начинаются не развешивай свои трусы никогда. Месячные начинаются не говори никогда мужу, но вы же! Месячные начались, живот заболел, все лежит. Я не могу. У меня кровотечение. Какой мужик после этого будет в семье? Правильно, искалеченный!
— Мам, вот вроде не в каменном веке живём, вроде бы уже все знают о женской анатомии, но ты все выворачиваешь так, как будто бы мужики сейчас по-прежнему настолько недалёкие, то что они постель, где лежала жена, сжигать должны.
— Вика, вот в этом просто вся и суть. Сначала вы ничего не скрываете, потом вы рассказываете про то, сколько заработали. А в следующий момент у вас мужик нихрена не делает, потому что мужику псу не показывай всю!
А это было ещё из разряда того, что старая житейская мудрость передавалась из поколения в поколение.
— Мам, слушай. Просто забей эту тему, хочешь ехать к своей клубнике, я завтра вызову водителя, тебя отвезут.
— Нет уж, я останусь, — зло протянула мать, поправляя фартук. — Вон чего вы, черт пойми, что делаете. Мать должна сидеть в неведении.
Я качнула головой.
— Слушай, я пойду, мне завтра рано вставать…
— Что у Олежи запал кончился на самостоятельность?
— Нет, — произнесла я, тихо разворачиваясь полубоком к матери.— У меня нет желания играть в эти игры.
Дойдя до спальни, я заглянула и увидела, что Стеша по привычке забралась ко мне. Юркнув внутрь, я стянула платье в гардеробе, вытащила пижаму и, переодевшись, вышла и легла к дочери. Она сразу встрепенулась, проснулась, потянулась ко мне.
— Обманул папа, сказал, что ты позже приедешь, а я ждала, — сказала дочка сонно. Я погладила её по волосам.
— Папв думал, что я задержусь.
Стеша тяжело вздохнула и произнесла.
— Папа мне говорил, что он тебя любит, а я ему сказала, что ты его тоже, понимаешь, мам?
Я улыбнулась, посмотрела на дочь.
— И вообще мама. Я больше не хочу, так пусть папа домой вернётся. Я знаю, мне бабуля говорила, чтобы я так не делала. Ну, если я папе сказала, и он хочет домой, то тебе, наверное, тоже, надо сказать. Мам, пусть папа вернётся домой. Он хочет этого сильно, сильно, так сильно.что когда мы ехали, он сказал, что обязательно будет просить у тебя прощения!
— Он попросил… — По вискам потекли слезы, я прижала дочь к себе и вздохнула. — Попросил, родная.
— П опросил и что, и что значит, папа скоро приедет?
Стеша встрепенулась, приподнялась на локте и посмотрела на меня.
А я не знала, что ответить, потому что на одной чаше весов был тот факт, что Олег, конечно, тот ещё сухофрукт, а на другой чаше весов было брошенное кольцо.
Которое до сих пор сквозь толщину матраса жгло мне между лопатками.
Глава 48
Олег
За Викой хлопнула дверь. А я остался сидеть в пустой квартире.
Твою мать, что за женщина?
Это не женщина, это беда. И без неё я ни с кем никогда.
На кислых щах пошёл, открыл коньяк, нахлестался его. Звонил Влад, пытался уточнить что-то по поводу Норы, но я наорал, вообще, повёл себя как последняя скотина и сказал, что его богадельню надо прикрывать в принципе.
Меня назвали ханжой и мудаком и бросили трубку.
А я сидел, и вот понимал такой парадокс собственного сознания: на одной чаше весов у меня была Вика, без своего бизнеса, идей, без её заморочек, жена, любовница, мать, идущая рядом со мной, стоящая у меня за спиной, и в этом контексте мне никаких нахрен поводков, ошейников и прочего не нужно было.
Мне достаточно доминировать в реальной жизни.
А на другой стороне, получается, была та же самая моя Вика, но с вот этим вот стальным характером, и в таком случае мне нужны были плётки, ошейники и прочее дерьмо.
Для того чтобы доминировать в постели.
Как-то не надо доказывать никому, даже себе, что ты мужик, когда ты можешь решить все проблемы жены, а когда тебе их не дают решить, ты пытаешься самоутвердиться на поле секса и это дерьмово.
И, отматывая ситуацию назад, ещё до развода, все равно были эти звоночки.
Когда один раз она сказала, что у нее не хватает ресурса, тогда у меня шевельнулось что-то.
Я ощутил себя ненужным, то есть ей не хватало ресурса, но она не хотела ничего менять. Она не обратилась ко мне: мне не хватает ресурса, разгрузи меня. Она не обратилась ко мне: мне не хватает ресурса, дай мне больше свободы, чтобы этот ресурс появился откуда-то.
То есть неосознанно она делала выбор не в пользу меня, а в пользу чего-то другого.