— Это ты выкупил контрольный пакет акций? — мой голос дрожит от гнева, а по венам медленно растекается холод.
— Что тебя так удивляет, малышка? — цинично усмехается он, плюхаясь в мое кресло.
— Зачем тебе это? — я складываю руки перед собой.
— У меня есть свои причины, о которых тебе разумеется, знать не следует, — его натянутая улыбка раздражает. — Будем поднимать корпорацию с колен… вместе.
Последние слова действуют на меня словно красная тряпка на быка. Как он смеет так говорить?
— Да ты выжил из ума, — закатываю глаза, отрицательно качая головой. — Никогда, слышишь, между тобой и мной не будет ничего общего.
Разумеется, это не так. Мы всегда будем связаны с Сашей, как бы мне этого не хотелось. Но речь о другом — будь у меня больше времени, я бы попыталась найти на роль второго акционера компании кого-нибудь еще. Вот только всему мешает сослагательное наклонение. У меня нет ни времени, ни сил.
Уваров в два счета оказывается в опасной близости от меня, обдавая неизменным парфюмом с ароматом сандалового дерева, а я вдруг резко перестаю дышать. Его неожиданное присутствие рядом со мной сбивает с толку.
— Уверена? — на мои губы обрушивается теплое дыхание. — Печати в наших паспортах намекают на обратное, дорогая жена.
— Бывшая жена, — я резко отталкиваю его. — Ты изменил мне и укатил с любовницей на моря на неопределенный срок, оставив меня разгребать все, что осталось после смерти отца.
— Тебе грех жаловаться, Ника, — усмехается он, опускаясь на стул. — Ты осталась в отличной компании Гусева, не правда ли?
— Подожди, — неприятная догадка про рано до костей. — Ты считаешь, что я и Андрей… были любовниками?
— Ника, не держи меня за дурака. Да и разве теперь это имеет какое-то значение? — переспрашивает он, а затем повышает голос, тем самым, сообщая, что наша беседа окончена: — Максим Леонидович, мы можем продолжить.
Гончаров входит в конференц-зал, а на его лице на секунду застывает немой вопрос, но уже через секунду выражение снова приобретает невозмутимый вид. Такие как Максим Леонидович, профессионалы своего дела, в крайне редких случаях могут вмешаться туда, куда не следует, но, судя по всему, это точно не наша ситуация. Да и что в ней особенного? Бывшие муж и жена, расставшиеся на очень плохой ноте. Что ж? Такое случается нередко.
— Все документы готовы, — юрист внимательно наблюдает за мной. — Предлагаю пробежаться тезисно по основным моментам.
— Да, конечно, — коротко киваю, намеренно игнорируя пронизывающий взгляд Александра.
— Если Веронике Сергеевне это необходимо, пожалуйста, — бросает Уваров.
Голос бывшего мужа звучит неуместно, как будто в этой деловой обстановке он лишний. Я не знаю, чем он занимается за границей, и откуда у него крупные денежные суммы, чтобы выйти на эту сделку, ведь в недалеком прошлом он невыгодно продал свою компанию в Москве и уехал из столицы. Это все, что на тот момент мне удалось узнать.
— Необходимо? Ты шутишь? — возмущаюсь я. — Мы же не просто в магазин за хлебом идем, Саша. Ты вступаешь в компанию в качестве главного акционера. Мы должны обсудить все детали, прежде чем поставим свои подписи в договоре.
— Как скажешь, — без тени улыбки произносит он.
— Тогда начнем, — подытоживает Гончаров, и мы приступаем к самому документу.
По мере того, как Максим Леонидович зачитывает важные моменты, ко мне приходит четкое осознание происходящего. Теперь мы с Сашей будем контактировать довольно часто, особенно в первое время, что мне определенно не нравится.
Каждый из нас молча выслушивает все основные тезисы, после чего Уваров тянется к документу и, перелистнув несколько страниц, внимательно вчитывается в один из пунктов. Я точно знаю, в какой именно. Уголки губ Александра заметно приподнимаются, а я задерживаю дыхание в ожидании прямого вопроса. Но его не следует. Саша отодвигает от себя договор и вновь впивается в меня изучающим взглядом.
Спустя полчаса обсуждений мы наконец ставим свои подписи в договоре, а мне вдруг вспоминается день нашей свадьбы. Тогда мы тоже расписывались, а перед этим обещали быть друг с другом в горе и радости, богатстве и бедности, в болезни и здравии. А после все эти клятвы рассыпались словно карточный домик, такими они оказались хрупкими.
— Я намерен принимать активное участие, Вероника, — говорит он мне в спину, когда я подхожу к своему кабинету. — Что бы ты там себе не думала.
— Я и не сомневалась, что ты не оставишь без внимания пункт о распределении полномочий, — я тяжело выдыхаю, открывая дверь.
— Я решил, что мы вполне можем обсудить тот самый пункт без участия Максима Леонидовича, — серьезно произносит Уваров, входя в кабинет вслед за мной.