Песня на ветру
Она его немного подвела,
Он заплатить хотел.
Она же денег не брала.
Она его немного огорчила,
Он проводить хотел.
Она не разрешила.
Она его чуть-чуть,
Чуть-чуть совсем любила.
Он так и не узнал,
Она его забыла.
Зачем они встречались в том саду?
Была весна.
И песня на ветру.
Слепые люди
В бреду угарном, как дым горячем,
Пытаясь видеть чутьём незрячим,
Толкались двое, локтями споря,
Забыв в сраженье об общем горе.
Устало стонет судьба-калека,
В дурмане ищет себе прореху,
И память рвёт до крови рану,
Немая боль вползла в сутану.
Тропинка тесной двоим вдруг стала,
И взвыв от боли себя порвала.
Слепые люди, оглохнув в злости,
С проклятьем горьким сжигали мостик.
Сирень завяла и снег расстаял,
А птицы снова сбивают стаи,
И,вдруг, забылась слепая ярость,
Но нет мосточка, лишь боль осталась.
Невеста
Дочке Юленьке
Семнадцать вёсен плыл рассвет,
Смеялись звёздами веснушки,
В косичках солнечный привет,
В слезах некупленность игрушки.
Как ручеёк, звенящий смех,
Девичьи тайные вечери,
И гордость крошечных побед,
И соль оплаканной потери.
Семнадцать лет кивал закат,
Взрослело детское сердечко...
Как вздрогнув, удивился взгляд,
На хрупком пальчике, колечку.
Метался в панике озноб,
Змеёй холодной жаля душу,
А дверь стучала о порог,
Впуская расставанья стужу.
Семнадцать зим храня тепло,
Гнала из будущего тени,
Но принцев, сказочных, добро,
Читала дочке суеверья.
Боль ослепила, комом стон,
В висках надрывом сердце плачет.
И кажется проклятым сном,
Дочуркино большое счастье.
На восемнадцатых дождях,
В осенних листопадных ласках,
Благославлю её в веках,
В большую жизнь в других обьятьях.
2004г.
Зонт
Когда ты плакал под дождём,
Её любя спасая,
Ты счастлив был,что вы вдвоём,
Ещё беды не зная.
Её рука, даря тепло,
Брала твою заботу,
Ты так хотел дарить добро,
Не видя в нём работу.
Но ты всего лишь был зонтом,
Дождь превратился в льдинки,
Не нужен, брошен на потом...
Ей нравятся снежинки.
Забыла про тебя зимой,
Весной не захотела,
Та, что так плакала с тобой,
А ты любил несмело.
И ты измены не простив,
От горя выгнул спицы,
Шелка без жалости пробив,
Не зная как проститься.
Что там ещё ночью...
Георгию Черкашину
поэту из Киева
Что там ещё, ночью в ушке игольчатом?
Малых моллюсков, шкапов двустворчаты..
Не понимающих жизни, простейшие,
Сыроедомые, тошно-нежнейшие.
Знаешь, любовь откипит и отпенится,
Воем волчиным тоска в холку вцепится.
Надо ли в стае жить одинокому,
Ценится ль в воле печаль однобокая?
Время закутано в саван загаженный,
Ненастоящих лиц безображенных,
Что там ещё, ночью в ушке игольчатом?
Нить горизонта, волною испорчена...
Старый дом
Старый Дом – виноградною гроздью,
И лоза – рыболовною сетью,
Сад, что завязью: "Здравствуй!", не гости,
Внуки, правнуки, взрослые дети.
Кто постарше, а кто - поумнее.
Оживаешь ты, ветви подняв,
У тебя же ведь нету роднее!
Жизнь – плоды для других, всё отдав...
И морщинки твои как живые,
В каждой светятся искорки счастья.
И любимые руки родные,
Заслонят от беды и напастей.
И белеет платочек твой где то,
Вдалеке или памяти сердца,
Я тоскую по песням неспетым...
Золотая моя, мне б согреться.
(Георгий Черкашин-Нати Верн)