Поліевктъ какъ изъ земли выросъ. Оказалось, онъ сидѣлъ въ сосѣдней комнаткѣ и караулилъ барина.
— Позови сюда управляющаго и попроси его, чтобъ онъ шашечную доску и шашки съ собой захватилъ, — сказалъ ему Сухумовъ. — Отъ нечего дѣлать я хочу съ нимъ въ шашки сыграть. А потомъ приготовишь для насъ двоихъ здѣсь чаю и закусить.
Поліевктъ удивился и долго стоялъ, какъ-бы пораженный, и наконецъ спросилъ:
— Да подобаетъ-ли вамъ, Леонидъ Платонычъ, такая компанія? Вѣдь хоть и управляющій онъ, а простонародный человѣкъ. Давеча вижу я, онъ вдругъ въ руку сморкается, извините за выраженіе.
— Ну, что тутъ разговаривать! Позови… — сказалъ Сухумовъ, сморщившись.
— Воля ваша, а только онъ и разговоровъ настоящихъ господскихъ не понимаетъ.
Поліевктъ сходилъ къ управляющему и вернулся со скатертью, чтобы накрыть столъ для чая.
— Придетъ-съ. Рядиться началъ. Сапоги чиститъ, чтобы переодѣться изъ опорокъ. Вотъ какой онъ человѣкъ: въ опоркахъ на босу ногу дома ходитъ. А вы его гостемъ звать!
— Ну, не ворчи, не ворчи. Ты самъ-то умѣешь-ли въ шашки играть? — спросилъ его Сухумовъ.
— Да какъ-же не умѣть! Я и въ преферансъ… — похвастался Поліевктъ. — У меня племянница за телеграфистомъ и племянникъ мастеромъ на заводѣ на манеръ нѣмца…
— Ну, такъ вотъ завтра и съ тобой буду въ шашки играть.
— Не подобаетъ мнѣ съ вами… — съ сомнѣніемъ покачалъ головой Поліевктъ.
— Ну, объ этомъ потомъ будешь разсуждать, когда сыграешь. Зажги еще лампу.
— Это для управляющаго-то? Кажись, много чести.
Сухумовъ вспылилъ.
— Не для управляющаго, а просто хочу, чтобы въ комнатѣ было больше свѣта и веселѣе! — возвысилъ онъ голосъ. — И попрошу даже, кромѣ этой, принести еще лампу.
— Три лампы, ваше высокородіе, въ одной комнатѣ не полагается. Примѣта нехорошая есть, — опять возразилъ Поліевктъ.
— Эта примѣта относится къ свѣчкамъ, а вовсе не къ лампамъ.
— Нѣтъ, вообще, Леонидъ Платонычъ.
— А вообще если по огнямъ считать, то въ этой комнатѣ, кромѣ трехъ лампъ, еще два подсвѣчника по двѣ свѣчки будутъ.
— Правильно. Но лампы за лампы надосчитать, а свѣчки за свѣчки.
— Ахъ, какой наказательный человѣкъ! Ты меня изводишь! Изводишь больного человѣка! — вскричалъ Сухумовъ.
— Извините, баринъ, простите. Но если можно избѣжать, то отчего-же не принести четвертую лампу, если она есть!
— Да чего избѣжать? Чего?
— Три свѣчи или три лампы — о покойникѣ слышать. А съ какой-же стати вамъ это слышать? Лучше что-нибудь веселое слышать. Вы человѣкъ больной. Вамъ лучше веселое воображеніе имѣть. А то вонъ изволили подумать про покойника дѣдушку — дурно сдѣлалось.
Въ это время вошелъ управляющій съ шашечной доской и шашками. Онъ былъ дѣйствительно прифрантившись, въ черномъ сюртукѣ и въ черномъ шелковомъ жилетѣ съ крапинками. На шеѣ была бѣлая косынка, на бортѣ сюртука висѣли двѣ солдатскія медали на красной и голубой лентахъ.
— Здравствуйте, Сидоръ Софронычъ. Спасибо, что пришли, — ласково привѣтствовалъ его Сухумовъ. — Садитесь, пожалуйста. А я пригласилъ васъ, чтобы побесѣдовать съ вами, да и въ шашки сыграть. Очень ужъ скучно одному… такъ скучно, что не знаешь, куда дѣваться, чѣмъ заняться.
— Это вы правильно, это вы дѣйствительно, Леонидъ Платонычъ, — отвѣчалъ управляющій. — И мы то дивились, что вы нездоровый человѣкъ къ намъ въ глухое мѣсто одни пріѣхали. Хоть-бы сродственничка какого-нибудь привезли.
— Въ томъ-то и дѣло, Сидоръ Софронычъ, что у меня нѣтъ такого родственника. Пріятели мои отъ меня, какъ отъ больного человѣка, давно отшатнулись. Имъ нуженъ такой человѣкъ, который могъ-бы вмѣстѣ съ ними по разнымъ увеселительнымъ мѣстамъ порхать, однимъ словомъ — жизнь прожигать, какъ я прежде съ ними жизнь прожигалъ. А ужъ теперь не могу. Укатали Сивку крутыя горки, какъ говоритъ пословица.
— А вотъ, Богъ дастъ, поправитесь у насъ на легкомъ воздухѣ… - поклонился старикъ-управляющій.
— Да и не отшатнулись-бы пріятели, такъ судите сами, кого заберетъ охота ѣхать со мной зимой въ такую глушь деревенскую! — продолжалъ Сухумовъ. — Вѣдь всякаго одурь возьметъ. А что-жъ вы стоите? Садитесь пожалуйста… — опять пригласилъ онъ его.
— Не извольте безпокоиться. Мы постоимъ, — еще разъ поклонился управляющій.
— Какъ постоимъ? — удивился Сухумовъ. — Я васъ пригласилъ сыграть со мной въ шашки, а играть стоя развѣ можно! Нѣтъ, ужъ вы не церемоньтесь и садитесь. Мы вотъ сейчасъ будемъ чай пить… Потомъ закусимъ немножко. Вотъ стулъ… Садитесь къ этому столу. Кладите шашешницу и садитесь.