Акцизный улыбнулся еще разъ, толкнулъ въ бокъ учителя и снова протянулъ руку за бутылкой.
А дамы въ это время гадали. Онѣ написали на бумажкѣ каждая по три желанія, свернули ихъ въ трубочку, бросили въ тарелку съ водой и ждали, которыя изъ трубочекъ раскроются до боя часовъ. Раиса написала три желанія: свадьба, сестра милосердія, мѣсто учительницы. Билетикъ съ сестрой милосердія уже развернулся.
— Вотъ моя судьба въ будущемъ году… — показала она дамамъ.
— А въ сестры милосердія поступишь, такъ сейчасъ-же и замужъ выйдешь, — сказала ей докторша. — Налетитъ врачъ и сейчасъ-же тебя изъ общины выклюнетъ. Молоденькія долго не засиживаются.
— А у васъ есть желаніе поступить въ сестры? — спросилъ Сухумовъ.
— Отчего-же? Надо-же куда-нибудь дѣться. Нельзя весь вѣкъ сидѣть на шеѣ у дяди.
Развернулся и билетикъ со свадьбой.
— Вотъ, вотъ… Это чей? — спросила докторша Раису.
— Мой.
— Ну, что, не говорила я тебѣ? Сначала въ сестры, а потомъ и замужъ за доктора… Милая, я куда хуже тебя была въ общинѣ, да и то меня Нектарій Ромаыычъ выудилъ.
— А вы были развѣ сестрой милосердія? — удивился Сухумовъ.
— Какъ-же… Я и сестрой была, я и фельдшерица… Вѣдь мы здѣсь въ губерніи когда-то отъ голодухи крестьянъ подкармливали, отъ цынги ихъ лѣчили, отъ голоднаго тифа. А докторъ Кладбищенскій налетѣлъ на меня и забралъ въ полонъ.
— Я вѣдь и сама когда-то здѣшняя крестьянка была, сирота, училась въ земской школѣ, на счетъ земства фельдшерскіе курсы кончила — ну, а потомъ и служила земству, — разсказывала словоохотливая докторша.
Часы стали куковать двѣнадцать. Всѣ встали изъ-за стола и взяли стаканчики, которые уже успѣлъ налить докторъ шипучимъ виномъ, привезеннымъ Сухумовымъ. При первомъ ударѣ часовъ Раиса тотчасъ-же взглянула на икону и перекрестилась. Ни примѣру послѣдовали и нѣкоторыя другія дамы. Учительница Хоботова говорила:
— А мнѣ на Новый годъ выигрышъ вышелъ. Навѣрное выиграю на выигрышный билетъ что-нибудь.
— На билетъ отъ конки? — пискливо засмѣялся учитель Ивановъ.
— Зачѣмъ-же отъ конки? У меня есть билетъ настоящій, пополамъ съ братомъ, который служитъ на желѣзной дорогѣ. Онъ не отречется.
Всѣ чокались и поздравляли другъ друга съ Новымъ годомъ.
— Прежде всего здоровья и затѣмъ хорошую, тоже здоровую супругу, — желалъ докторъ Сухумову. — А остальное у васъ есть все…
— Спасибо. Съ Новымъ годомъ! Съ Новымъ счастьемъ! — отвѣчалъ тотъ.
— Новаго счастья не надо! Не свалилось-бы то, которое теперь есть… Я и моя Лукерьюшка не прихотливы, не требовательны… Ахъ, да… Хорошій микроскопъ надо, мой плохъ… Пожелайте мнѣ на микроскопъ скопить.
— Съ Новымъ годомъ! — чокался съ Раисой Сухумовъ. — Пожелалъ-бы вамъ жениха хорошаго, но вѣдь это выйдетъ ужъ черезчуръ банально.
— Не надо, не надо мнѣ жениха, — махнула та рукой. — Мѣсто въ церковно-приходской школѣ пожелайте.
Дамы при поздравленіи чмокались другъ съ другомъ.
— Вамъ чего, Иванъ Иванычъ, пожелать? — спрашивала докторша учителя.
— Новыя печи пускай земство въ училищѣ сдѣлаетъ. Вѣдь учить становится невозможно отъ холоду или угару.
— И полы новые, полы… — прибавила учительница Хоботова. — Снизу садитъ, какъ изъ подвала.
Докторша разливала по тарелкамъ пельмени и передавала гостямъ.
— Мнѣ что-жъ никто ничего не пожелалъ? — спрашивалъ акцизный, наливая себѣ и учителю водки.
— Тебѣ Владиміра четвертой степени. Ты чиновникъ! — крикнулъ ему черезъ столъ докторъ.
— Да ужъ пора-бы… Двадцать шестой годъ служу. За выслугу слѣдуетъ. Цыпъ, цыпъ, цыпъ! Ну-ка выпьемъ еще по рюмочкѣ отравы-то, господинъ алкоголикъ, — подмигнулъ акцизный учителю Иванову.
Пельмени были превосходныя. Сухумовъ ѣлъ ихъ съ большимъ аппетитомъ и говорилъ доктору:
— Честь и слава хозяйкѣ. Я никогда не ѣлъ ничего подобнаго… Вѣдь это блюдо особенное, мѣстное… Въ Петербургѣ у насъ его ни за какія деньги не достанешь. У насъ въ Петербургѣ нынче совсѣмъ нѣтъ хорошихъ русскихъ трактировъ. Всѣ хорошіе рестораны въ рукахъ французовъ. Развѣ въ Москвѣ… Но и въ Москвѣ мнѣ никогда не приходило въ голову спрашивать пельмени.
— О, она у меня насчетъ стряпни великая мастерица! — похвастался женой докторъ. — Нужды нѣтъ, что на кулинарныхъ курсахъ не была.
— Гдѣ-же вы такъ научились, Лукерья Савишна? — интересовался Сухумовъ.
— О, куда, куда меня судьба не бросала! Была и экономкой у помѣщика… приходилось и къ поварамъ присматриваться. А когда ребятишекъ-то отъ цынги мы подкармливали, такъ мнѣ и кухаркой пришлось мѣсяцъ быть и звали меня кашеваршей. Двѣ должности: какъ фельдшерица за врача отвѣчала и сама стряпала. Охъ, какія тогда были времена! Людей настоящихъ на это дѣло было мало — ну, мы сами и работали и въ пяло и въ мяло, какъ говорится.