— Все, все берите, — отвѣчалъ Сухумовъ, махнувъ рукой. — Я нарочно велѣлъ вынуть всѣ эти тряпки, чтобы передать вамъ.
— Тетенька, что вы! Развѣ можно такъ выпрашивать! Нехорошо… — дернула ее за рукавъ Раиса.
— Да если говорятъ, что ненужное… А старикъ у насъ, ты сама знаешь, совсѣмъ обносился.
— Раиса Петровна… Бога ради… Все это вамъ, въ ваше распоряженіе… Что хотите — оставьте себѣ, а остальное раздѣлите между вашими родственниками, — сказалъ Сухумовъ. — Дайте что-нибудь выбрать для себя и Глафирѣ Гавриловнѣ, если ей что-нибудь понравится, — кивнулъ онъ на жену учителя.
Со всѣхъ сторонъ послышались благодарности.
Докторъ взялъ Сухумова за руку, подвелъ его къ свѣту окна, посмотрѣлъ въ лицо, отодвинулъ вѣко у глаза Сухумова и, слушая его пульсъ, сказалъ:
— Знаете что, Леонидъ Платонычъ? Ужъ вы и сегодня не молодцомъ, какъ я васъ называлъ раньше. Еще разъ васъ усердно прошу: вѣнчаться — вѣнчайтесь, когда хотите, но поѣздку отложите до Пасхи. Этимъ вы себя сохраните.
— Нѣтъ, докторъ! Это невозможно! Никакъ невозможно! — рѣшительно отвѣчалъ Сухумовъ и даже отбѣжалъ отъ него, вырвавъ изъ его руки свою руку.
— Дайте мнѣ еще разъ ваше сердце выслушать! крикнулъ ему докторъ, но Сухумовъ, улыбнувшись, молча махнулъ ему рукой.
XLVI
Вѣнчаніе Сухумова съ Раисой состоялось въ понедѣльникъ, такъ какъ только наканунѣ къ вечеру могли сшить общими силами бѣлое подвѣнечное платье для Раисы. Попадья Настасья Сергѣевна была противъ понедѣльника, называя его тяжелымъ днемъ, и упрашивала Сухумова перенести свадьбу на среду, но Сухумовъ настоялъ на своемъ. Гороховаго цвѣта шелковая юбка, подаренная отцу Рафаилу на рясу, пригодилась и попадьѣ. Эта юбка была надѣта на ней во время вѣнчанья. Хоть и очень неважно было сшито подвѣнечное платье Раисы, но оно было съ длиннымъ шлейфомъ, и при широчайшей вуали и апельсинныхъ цвѣтахъ, купленныхъ въ уѣздномъ городѣ, Раиса была очень эффектна въ немъ. Нѣжная блондинка, съ добрыми успокаивающими сѣрыми глазами, она походила на ангела, спустившагося съ неба, какъ сказалъ докторъ Кладбищенскій. Находившійся все время съ приподнятыми нервами, съ усиленнымъ сердцебіеніемъ, восторженный Сухумовъ не отводилъ отъ нея глазъ и любовался ею. Онъ даже на вопросы отвѣчалъ невпопадъ.
Вѣнчаніе настолько было парадное, насколько можно было сдѣлать его параднымъ въ небогатой сельской церкви. Дьяконъ Лапшинъ, бывшій при церкви на причетническомъ окладѣ, служилъ за дьякона, въ дьяконскомъ облаченіи, что онъ очень рѣдко дѣлалъ, считая себя въ приходѣ обиженнымъ отъ отца Рафаила. На клиросѣ пѣлъ хоръ школьниковъ подъ управленіемъ учителя Иванова, но вѣнчаніе было безъ концертовъ жениху и невѣстѣ, такъ какъ учитель не былъ въ состояніи разучить ихъ съ учениками. Даже прокименъ, «положилъ еси на главахъ ихъ вѣнцы» былъ пропѣтъ «на гласъ», а не нотный, такъ какъ и его нотнаго нельзя было, пропѣть, хотя учитель и вдалбливалъ его ученикамъ.
На паперти толпилось много крестьянъ, но въ церковь ихъ не впускали. Урядникъ все время находился въ притворѣ и осаживалъ каждаго смѣльчака, который старался пробраться въ церковь. Въ церкви были, кромѣ свидѣтелей, только попадья и дьяконица съ дѣтьми, жена доктора Кладбищенскаго, жена учителя Иванова, учительница Хоботова да еще семья лавочника Неумытова, такъ какъ его пришлось пригласить расписаться въ книгѣ свидѣтелемъ. Остальные три свидѣтеля были: докторъ Кладбищенскій, учитель Ивановъ и смоленскій мѣщанинъ Поліевктъ Игнатьевъ — камердинеръ Сухумова. Это обстоятельство немного примирило камердинера съ бариномъ, и онъ, поздравляя новобрачныхъ, смотрѣлъ на нихъ не такъ хмуро и даже милостиво улыбнулся.
Управляющій Сухумова Сидоръ Софроновичъ обидѣлся, что пригласили не его въ свидѣтели, а камердинера, и вслѣдствіе этого не былъ въ церкви. Не пустилъ онъ туда и жену свою, которой очень хотѣлось посмотрѣть на вѣнчаніе.
Сухумовъ былъ во фракѣ и бѣломъ галстукѣ, но вѣнца надъ его головой не держали. Вѣнецъ былъ просто надѣтъ на его голову и съѣхалъ со лба на брови. Надъ головой Раисы держали вѣнецъ поперемѣнно то докторъ, то учитель Ивановъ, хотя попадья сильно протестовала противъ этого, говоря, что на такое дѣло надо приглашать только холостыхъ, и указывала на волостного писаря и фельдшера изъ лѣчебницы доктора Кладбищенскаго, но Сухумовъ воспротивился. У доктора и учителя не было фраковъ, а потому въ церкви они находились въ сюртукахъ.
Поздравленіе новобрачныхъ шампанскимъ происходило въ домѣ Сухумова, куда всѣ поѣхали послѣ вѣнца. Было шампанское, конфекты и чай. Сухумовъ не сдѣлалъ не только обѣда, но даже закуски, къ немалому огорченію отца Рафаила, который тотчасъ-же послѣ того, какъ Сухумовъ сдѣлался женихомъ, мечталъ о парадномъ свадебномъ пирѣ племянницы, на который онъ могъ-бы пригласить духовенство изъ сосѣднихъ приходовъ съ отцомъ благочиннымъ во главѣ и похвастаться передъ ними именитымъ и богатымъ женихомъ племянницы.