- Посмотрите ещё и это, – она протянула Кестрелю газету. Это была «Морнинг Пост». – Я нашла её у Эми под подушкой после того как она убежала. Я тогда обыскала всё, что могло бы подсказать, куда она пошла. Не знаю, почему она сохранила это. Я прочитала её всю, но не нашла ничего, связанного с ней.
Джулиан снял перчатки и развернул газету. Двадцать третье августа тысяча восемьсот двадцать четвертого года.
- Она сбежала через пять дней. Не знаю, где она достала газету. Мы не покупали её, но кто-то из клиентов мог оставить в лавке. Эми любила листать газеты, хотя почти не читала. Она любила книжки только с картинками – про моду и всё прочее.
- Если вы не возражаете, я прочту.
Луиза кивнула.
- А я пока посмотрю, как там Мать. О, могу я предложить вам что-нибудь – чашку чая?
- Нет, спасибо, – он подумал, что Хоулендам сейчас не нужны лишние расходы.
Девушка поднялась наверх, а Кестрель взялся за газету. В ней было всего четыре полосы, но узкие колонки вмещали много слов. Дебаты в парламенте. Новости из-за рубежа. Светская хроника. Реклама концертов, портних, докторов. Что-то ведь здесь привлекло внимание Эме – впечатлило или привело её в восторг так, что она спала с этой газетой под подушкой. Ответ бросился ему в глаза на третьей полосе. Здесь, среди пикантных сплетен из жизни общества, было объявление о помолвке дочери Марка Крэддока Мод с Хью Фонтклером.
Но и что с того? Допустим, Эме просто листала газету и наткнулась на эту заметку. Наверняка догадалась, что жених – это родственник её обожаемого полковника. Но неужели одно имя «Фонтклер» вызвало такое желание увидеть Джеффри, что она бросила всё и отправилась его искать?
Хотя такая версия звучала убедительно, у неё хватало дыр. Газета была датирована пятью днями до побега Эме, а Луиза сказала, что девушка пребывала в нервном состоянии несколько недель. И зачем вообще убегать? Джеффри жил в Лондоне. Найдя его адрес, она могла просто ему написать или нанести визит – не нужно было самой отрезать себя от единственного дома. Но, возможно, она и не собиралась делать ничего столь опрометчивого. Быть может, в те пять дней между объявлением в газете и побегом она встретилась с Джеффри, и он убедил её сбежать.
Да, Джеффри мог взять её под крыло, думая, что купит её молчание подарками и вниманием. Она была так предана ему, что пошла бы куда он скажет, сделала бы всё, что он пожелает. Что открывает ход отвратительным версиям. По всей Сент-Джеймс-стрит говорили, как полковник Фонтклер любит совсем юных девиц. Быть может, после Габриэль Джеффри опасался умных, светских женщин. Эме была красива и почти одна во всём мире. Воспользоваться её любовью было проще некуда.
Но если Эме и была любовницей Джеффри, что означает её разговор с миссис Уоррен? Она говорила, что в её любви к человеку, что подарил ей ту серебряную ракушку, нет ничего постыдного. Это была чистая и покорная, дочерняя любовь – она так описала её. И – вот проклятие! – она ведь сказала кое-что ещё. Она говорила миссис Уоррен, что это украшение – единственное напоминание о человеке, что подарил его ей. Если Джеффри где-то держал её прошлые полтора месяца и осыпал, то нарядами, то золотыми серьгами, эти слова лишаются смысла.
Джулиан ещё раз поглядел на объявление о помолвке. Джеффри тут не упомянут. Жених указан как Хью Фонтклер, сын сэра Роберта Фонтклера, баронета из Беллегарда. Какие чувства могли вызвать у Эме эти имена? Могла ли она знать и помнить имена родственников Джеффри? Луиза сказала, что Эме хотела увидеть полковника, но боялась, что он будет ненавидеть её за то, как с ним обошлась её мать. Быть может, она надеялась вызывать сочувствие кого-то из членов семьи, что мог бы вступиться за неё?
К кому из Фонтклеров она могла обратиться? Во-первых, это зависело от того, кто из них был в Лондоне, когда объявили об обручении Хью. Был сам Хью, конечно – тогда-то Джулиан с ним и познакомился в том игорном притоне. Родители Хью, скорее всего, тоже были в городе – быть может, и Изабель тоже. Джеффри, Гэй и леди Тарлтон – все приехали в Лондон на сезон. Эме могла достаточно легко выяснить, где они живут. У всех мог быть мотив убить Эме, осознав, что в её власти погубить Джеффри и очернить имя Фонтклеров.
Есть и ещё одна возможность – имя Марка Крэддока тоже стояло в объявлении. Трудно придумать, почему Эме могла обратиться к нему. Он не представлял для неё интереса – если, конечно, она не знала, что письма Джеффри к её матери, попали к нему. Но откуда ей это знать? Она ведь не знала о том, что письма лежали в шкатулке – иначе бы она не заложила её. И как она могла связать ломбардщика и Крэддока? Даже для Брокера, что хорошо знал Ворпа, стало откровением то, что ломбардом владеет Крэддок.