- Он был вором. Не каким-то головорезом, а человеком искусства, наделённым талантом и изобретательностью – проще говоря, карманником.
- Что же, ради Бога, заставило тебя нанять слугой карманника?
Джулиан понял, что историю придётся рассказать полностью.
- Как-то вечером, пару лет назад, только вернувшись из Италии, я прогуливался со своим другом по Ковент-Гарден, а этот чумазый парень натолкнулся сперва на него, а потом на меня. От него несло спиртным, так что я решил, что он вдрызг пьян, но всё же сунул руку в карман и понял, что часы пропали. Мой друг стал звать сторожа, но вы же знаете, что половина лондонских сторожей спит в своих будках, а остальные – восьмидесятилетние старики и калеки в придачу. Во мне взыграла кровь, и я решил схватить своего вора сам.
Он ведь только притворялся – воры называют это «потешиться пьяным» – а потому, как только понял, что его раскрыли, припустил как заяц. Обогнул угол и запетлял по узким улочкам. Я раз двадцать почти потерял его, но в конце концов догнал и остановил, метнув ему в голову трость. Мне удалось свалить его наземь, и мы начали бороться среди грязи и гниющих овощей. Я как раз думал скрутить его, когда подоспели мой друг со сторожем. Часы вернули, а большего я и не хотел – свой шанс схватить вора я воплотил в жизнь. Тогда я был бы рад прекратить своё знакомство с этим парнем, но сторож сказал, что преступника надо доставить судье, так что мы потащили его на Боу-стрит. Наш пленник был очень вежлив, никого не проклинал и не молил о милосердии – поимка была одной из опасностей его ремесла. Мне это понравилось. Спокойствие перед лицом опасности – мало что восхищает меня больше.
Это, конечно, не значило, что я хотел его отпустить. Но похвалы, в которых рассыпался судья, набили мне оскомину. Я ничего не имею против ненавязчивых добрых дел, но не перевариваю такого морализаторства. Когда он закончил свою проповедь о том, какой из меня пример для всего британского общества, я был так подавлен, что чуть было не пошёл топиться. В итоге я отказался выдвигать обвинения. Судья почувствовал ко мне отвращение, но поделать ничего не мог.
Я уже собирался идти домой и сокрушаться о том, что мой славный вечерний костюм безвозвратно погублен, но этот вор пристал ко мне и очень вежливо благодарил. Он не извинялся за то, что крал мои часы – я увидел в этом определённую честность. Красть было его ремеслом, так что извиняться и говорить, что произошла ошибка, было бы просто нелепо. Но он не смог удержаться и спросил, почему я помог ему. Мы разговорились, и одно потянуло за собой другое – прямо как в любовных делах. С тех пор он служит у меня.
- Откуда тебе знать, что он не крадёт у тебя?
- Неоткуда, – пожал плечами Джулиан. – Кто может сказать, почему иногда доверяешь человеку, имея все причины для обратного?
МакГрегор кивнул, подумав о том, как сам начал доверять Кестрелю, которого сперва счёл пустоголовым франтом, если не хуже.
- Итак, теперь ты думаешь, что убийца – полковник Фонтклер?
- Я поставил бы на него. Но убить её мог любой из Фонтклеров, чтобы не дать разгласить тайну.
- Ты не думал, что она могла их шантажировать?
- Сомневаюсь. Мисс Хоуленд говорила, что Эме очень предана полковнику Фонтклеру и совсем не такова, какой была её корыстная и беспринципная мать. Но Фонтклеры не могли этого знать и это понимать. Они уже стали рабами Крэддока, и кто бы не убил Эме, он мог сделать это, решив, что хватит и одного чужака, посвящённого в тайну.
- Тогда чудо, что убийца не попытался расправиться и с Крэддоком. Зачем останавливаться на девушке?
- Необязательно убивать Крэддока, чтобы обеспечить его молчание. Его можно купить. И как только его дочь выйдет за Хью, он сам будет защищать имя Фонтклеров. Кроме того, смерть Крэддока не вернула бы семейству письма, а расследование его смерти могло вытащить их на свет. У Эме же не было никаких доказательств против полковника – лишь то, что она знала, а от таких свидетельств можно избавиться, отняв её жизнь.
Они обсудили то, насколько вероятна была встреча Эме с кем-то из Фонтклеров в Лондоне.
- Подумайте, как соблазнительно было бы убить её! Она знает секрет полковника Фонтклера. Она хочет увидеться с ним и, возможно, готова слепо поверить тому, кто пообещает ей устроить встречу. И она одна во всём мире. Она могла просто исчезнуть, и никого бы это не обеспокоило.
- Но она не исчезла. Она была жестоко убита, а её тело оставили так, что на него легко можно наткнуться.
- Отчасти да, выглядит так, будто всё было совершено в порыве. Возможно, преступник готовился убить её, но не так и не в то время. Она могла сказать или сделать что-то, из-за чего он напал немедля.