Джулиан незаметно вышел. МакГрегор, что вскоре присоединился к нему, нашёл Кестреля в саду, где тот рассеянно срывал сухие листья и растирал их в порошок.
- Я только что услышал, что мисс Крэддок отдала полковнику его письма. Это очень отважная юная леди. Если у Хью Фонтклера есть мозги, он женится на ней и безо всякого шантажа.
- Не думаю, что его придётся убеждать в этом.
- А девушка… Она ведь тоже не против, я думаю?
- Я в этом не сомневаюсь.
МакГрегор посмотрел на Кестреля более пристально и подметил его сдержанность и бледное, отсутствующее лицо.
- Что ты собираешься делать теперь, когда всё кончилось?
- Ещё не кончилось. Будет дознание по смерти мисс Фонтклер, а я – последний, кто видел её живой, и должен свидетельствовать. Поэтому я всё ещё здесь – если бы у меня бы выбор, я бы уже вернулся в Лондон. Фонтклеры, должно быть, жаждут попрощаться со мной, хотя все очень вежливы и наперебой уговаривают не уезжать. Думаю, будет лишь справедливо, если мне не дадут сбежать под покровом ночи, но принудят остаться и увидеть последствия того, что я сделал.
- Вы не сожалеете о том, что сделали?
- Я не знаю. Изабель мертва. Фонтклеров грызут скорбь и стыд. Неужели было бы так ужасно, если бы преступление никогда не раскрыли? Изабель наказала бы себя сама всей своей жизнью так страшно, как не смог бы никакой закон, и никто невиновный бы не пострадал.
- Послушай-ка, – МакГрегор положил руку Кестрелю на плечо, – ты так думаешь, потому что ты рядом с людьми, что оплакивают Изабель и видишь последствия её преступления. Для них цена правды оказалась очень высока. Конечно, они без всякой любви отнесутся к тому, кто вытащил её на свет. Помнишь, что Мильтон сказал о правде? Что она похожа на незаконное дитя – оно никому не желанно, и никто не скажет ничего хорошего о том, кто его породил. Но есть люди, вроде меня, которые верят, что правду стоит искать ради неё самой и для таких людей, Кестрель – ты герой!
- Не говорите глупостей! – воскликнул Джулиан.
- Не умеешь принимать комплименты, а? – усмехнулся МакГрегор. – По крайней мере, серьёзные. Если бы я сказал, что в восторге от того, как начищены твои ботинки, ты бы расцвёл как павлин, но позволь мне считать, что ты такой же хороший человек, как и джентльмен, и так легко ты от меня не отделаешься.
- Простите, я не хотел быть неблагодарным. Но услышать это сейчас было слишком.
- Не бери в голову. У меня есть идея – почему бы тебе не пожить у меня до конца дознания? Или дольше, если хочешь, но не думаю, что столь умный молодой человек захочет торчать у деревенского доктора в разгар сезона.
- К чёрту сезон. Ничего лучше, чем пожить у вас, не придумать. Спасибо.
- Отлично, это решено. Но не жди роскоши, я живу просто, и не буду менять привычек по твоей прихоти. Я не пью, не курю, не играю в карты и не собираю шумных компаний. Я обедаю в два, как и раньше, ещё до того, как вошло в моду есть чуть ли не ночью, а каждое утро встаю в шесть. Не думаю, чтобы ты поднялся бы в такой час, даже если бы дом горел.
Джулиан немного пришёл в себя.
- Мне нравится этот час – иногда я не сплю всю ночь, чтобы не пропустить его.
- Играть в кости, пьянствовать и заниматься Бог знает чем ещё, я тебе запрещаю. Как ты можешь прожигать жизнь и тратить дарованные Господом мозги, кутя в клубах и вертясь перед зеркалом…
Продолжая в том же духе, Джулиан и МакГрегор добрались до дома последнего. Кестрель обнаружил, что такие лекции ему даже нравятся. Его друзья, что жаловались на тиранов-отцов и ворчливых престарелых тётушек, ничего не знали о том, как скучно жить, если никто тебя не осуждает, и ничто, кроме измученной самодисциплины, не препятствует делать то, что ты хочешь
Мод и Джулиан встретилась в музыкальной комнате – Кестрель как раз собирался покинуть Беллегард.
- Мисс Крэддок, вы великолепны, – он поцеловал кончики её пальцев.
- Вы говорите глупости, – зардевшись, ответила она.
- Я серьёзен. Я осознал, что некоторые из моих собственных стратагем были умны, но вы обошли меня. Я уступаю пальму первенства мастеру.
Она улыбнулась.
- Теперь вы понимаете, что я не могла сказать вам, что собираюсь делать в Лондоне. Я боялась, что отец подумает, что вы помогали мне. Он уже… У него уже были глупые мысли насчет… Насчет вас и меня. Простите, если я сказала что-то обидное.
- Я не назвал бы оскорблением подозрения в том, что я завоевал ваше сердце. Я бы назвал это лавровым венком, – он улыбнулся, глядя ей в глаза.
Её сердце затрепетало. Мод впервые спросила себя, так ли честна она была, когда говорила Хью и отцу, что мистер Кестрель – всего лишь её друг. Если бы она не встретила Хью раньше…