- Крэддок последний в вашем списке. Но нравится вам это или нет, ваш слуга всё ещё под подозрением.
- Знаю. Чёрт побери Брокера – зачем было врать?
- Будем надеяться, что ложь – его единственный проступок.
- Так и есть, клянусь вам. Интересно….
- Каждый раз, когда вы говорите «интересно», я понимаю, что назревают неприятности. Что на этот раз?
- Может ли быть, что я сам вовлечён в убийство неизвестным мне способом? Оно произошло в моей комнате. Я с самого начала думал, что о том, как странно, что я сюда приглашён. Мы с Хью едва знаем друг друга.
- Тогда почему он попросил вас быть его шафером?
- Он сказал, что между его семьей и Крэддоками неминуемы сцены, и надеялся, что моё присутствие всё смягчит. Истина в том, что он принял меня за рыцаря из романов Вальтера Скотта, потому что я один раз вытащил его из игорного притона. Блистать в лондонском свете не так безопасно. Я не возражаю, когда кто-то копирует покрой моего фрака или манеру речи, но ненавижу, когда меня держат за героя.
- Это большая ответственность – оправдывать восхищение юноши. Ведь куда проще дурить людей изысканными манерами и костюмами. Блистать так, чтобы они не доискивались того, что кроется под этим блеском, – доктор немного смягчился, глядя на ошеломление на лице молодого человека. – Задел за живое, да? Ничего не могу поделать – я должен был сказать то, что думаю. Дело в том, что я ненавижу транжир, а вы, как мне кажется, ведя такую жизнь, транжирите свои дарования. С вашим умом вы могли стать барристером, учёным – доктором, наконец. Разве это не лучшее применение уму, чем изобретение новых способов завязать шейный платок или отполировать пару ботинок?
- Наверное. Но, видите ли, у меня нет образования. Мой отец был джентльменом, но женился на актрисе, и семья отказалась от него, оставив без гроша. У меня нет ни значимых денег, ни связей. В нашей Англии, благослови её Бог, нет профессии для человека, вроде меня. Если бы я не одевался так хорошо, то оставался бы невидимкой.
Кестрель встал. Пора было возвращаться в Беллегард – он мог опоздать на ужин. Он вышел в прихожую, взял шляпу и трость. МакГрегор последовал за ним и схватил гостя за руку, когда тот уже собирался выходить.
- Кестрель?
- Что?
- Ты не чувствуешь себя как Даниил, вышедший невредимым из рва со львами, а потом возвращающийся назад? Если ты правда веришь, что один из Фонклеров – убийца, как ты можешь сидеть с ними за одним столом, спать под их крышей?
- У меня нет выбора. Расследование сосредоточено на Беллегарде, и я хочу быть в центре событий. Кроме того, так проще приглядывать за Фонтклерами. Рано или поздно, маска соскользнёт с убийцы, пусть и всего на дюйм. Я должен быть там, когда это произойдёт.
- А ты не думаешь, что человек, достаточно жестокий, чтобы заколоть девушку в спину, не будет долго думать перед тем как сделать то же с тобой, если почувствует, что ты его вот-вот выведешь на чистую воду?
- В таком случае, в Беллегарде мне будет безопаснее чем где бы то ни было. Ещё одно убийство в доме Фонтклеров неотвратимо навлечёт на них подозрения.
- Бога ради, Кестрель! Ты хочешь быть следующим, кого найдут в чьей-то кровати с ножом в спине?
Джулиан осознал, что МакГрегор действительно беспокоится о нём. Он был тронут.
- Мой дорогой друг, не стоит беспокоится.
- Я не беспокоюсь, – пробормотал МакГрегор, – просто думаю, что мёртвым ты доставишь ещё больше хлопот, чем живым.
Глава 21. Потерянные и найденные
На следующее утро обитатели Беллегарда отправились в олдертонскую церковь. Часть Фонтклеров – особенно полковник и леди Тарлтон – вовсе не хотели показываться на людях после убийства, но сэр Роберт настоял. Фонтклеры должны были явить миру своё честное и уверенное лицо – это вопрос гордости семьи и спокойствия деревни. Воскресная служба – отличная возможность появиться в обществе и показать, что им нечего бояться и стыдиться.
В церкви семью встретила волна перешёптываний. Поворачивались головы, родители поспешно укоряли детей за то, что те тычут пальцами. На Фонтклеров и их гостей были устремлены все взоры вплоть до тех пор, пока они не заняли свои места для семейной скамье. Священнику оказалось не так просто привлечь и удержать внимание паствы. Кажется, он сам был не уверен, насколько открыто можно касаться убийства. Призывая прихожан помолиться за упокой души убитой, он бросил неловкий взгляд на Фонтклеров, будто боялся оскорбить их, привлекая внимание в произошедшему в их доме. Определённо, он не хотел ссориться с сэром Робертом – скорее всего, именно от него он и получил олдертонский приход. Впрочем, если бы священник лучше знал своего покровителя, то понимал бы, что никого больше не порадовало бы то, что за жертву молиться вся община. Сэр Роберт и сам бы молился горячее остальных, если бы знал или подозревал, что к смерти девушки приложил руку кто-то из его близких.