Миссис Уоррен описала, как она назвала девушке цены за жильё и стол, а потом провела наверх, показать комнату. Провела она наверх и Джулиана.
- Вот здесь моя комната, сэр, – сказала миссис Уоррен, указывая на дверь на втором этаже, – а там её, – она отперла дверь напротив. Комната была маленькой и чистой – там стояла кровать, стол, стул да старый сундук для вещей постоялицы. Яркие ситцевые шторы украшали окна, а на стене висел лист со стихами из тех, что обычно продают на деревенских ярмарках.
Джулиан осмотрелся. Глазу зацепиться было просто не за что. Никаких признаков того, что жертва была здесь всего несколько дней назад. Миссис Уоррен была очень хорошей хозяйкой – все подметено и выскоблено так, что от возможных улик не осталось и следа. Джулиан почувствовал, что терпит поражение. Чего он сюда пришёл? Зачем досаждает миссис Уоррен и тратит своё время впустую?
Миссис Уоррен повторила свой рассказ о том, как показывала гостье комнату, как та выглянула в окно и спросила, в какой стороне Беллегард.
- Потом она начала распаковывать свои вещи, а я спустилась приготовить ужин. За едой мы не говорили, а потом она поднялась наверх и собралась лечь… – тут хозяйка остановилась. – Вот оно что, сэр. Вот что получается, когда я так волнуюсь. Совсем забыла об этом.
- О чём, миссис Уоррен? – Джулиан проговорил это совершенно спокойно. Сейчас нельзя тревожить её, выказывая нетерпение.
- Когда она надевала ночную сорочку, то поняла, что потеряла такую побрякушку, что носила на шее. Похожа на раковину, но серебряная. Боже, она в была в таком отчаянии, когда поняла, что она пропала! Прибежала ведь вниз как есть, в ночной рубашке, крича, что потерялось самое ценное, что в неё есть, и что она должна немедленно это найти. Я спросила, дорогая ли это вещь, потому что мне пришло в голову, что обвинить в краже могут и меня, а я даже не знаю, о чём речь. Она носила эту штуку под платьем, вот я её и не видела. Она сказала, что вещица эта не имеет никакой ценности, кроме как для неё. Её подарил ей кто-то, кого она любила, и кому пришлось оставить её, когда она была ещё маленькой.
- Она не сказала, кто это был?
- Нет, сэр. Я сперва подумала, что это был знак любви такой, о чём и сказала, так она сразу встала на дыбы и говорит, что в этой любви нет ничего постыдного. Это была любовь чистая и покорная, дочерняя. Вот что она сказала.
- Она именно так и сказала – дочерняя?
- Да, сэр. Должно быть, это был подарок от отца или матери, она толком не объяснила. Она ведь всё металась по комнате, заламывала руки и лопотала на своём заграничном. И всё искала эту свою вещицу. Всё, что я смогла – это не позволить её выбежать наружу в ночь. Я сказала: «Будьте терпеливы. Мы обшарим весь дом и найдём её». И нашли, сэр, очень скоро нашли под кроватью. Ленточка порвалась и этот талисманчик упал и закатился туда.
- Она сказала что-нибудь о том, кто ей это подарил?
- Нет, сэр. Даже не говорила, мужчина это был или женщина. Но сейчас я вспомнила ещё кое-что. Она сказала, что было бы ужасно потерять эту вещицу совсем теперь, когда они скоро снова встретятся – она и тот, кто подарил её эту раковину.
- Снова встретятся, – медленно повторил Джулиан.
- Да, сэр. Но она не сказали ни где, ни как, так что я не знаю. Со мной она не поделилась.
- А что было после того как раковину нашли?
- Она поцеловала её и прижала к груди. Должно быть, тот, кто её подарил, был для этой девушки всем. У неё ведь были безделушки и подороже, но я не видела, чтобы она так к ним относилась.
- Вы напомнили мне – на её теле мы не нашли одной серёжки. Вы такую не находили?
- Что вы, сэр, думаете, если бы я нашла, то утаила бы? Я не стану брать чужое, сэр!
- Я не это имел в виду, – поспешно ответил Джулиан, – но вы волновались и легко могли забыть об этом.
- Я не находила серёжку, сэр. Ну она и ворона!
Миссис Уоррен добавила, что девушка снова надела украшение на шею, поменяв порванную ленту на ленточку от капора.
- Она умело обращалась с иголкой. Никогда не видела, чтобы работали так быстро и получалось так хорошо.
Больше миссис Уоррен было нечего рассказать. Перед тем как Джулиан ушёл, она застенчиво предложила ему попробовать вино из первоцвета, что сама готовила. Кестрель согласился, хотя не думал, что ему понравится и оказался прав. Не кривя душой, он поблагодарил женщину за помощь и уехал.
Гипотезы переполняли его разум. Серебряная раковина, подаренная девушке, кем-то, к кому она относилась с дочерней преданностью. Кто-то, кого она не видела годами, но ожидала вскоре снова повстречать. В Беллегарде? Если так, то не потому ли её убили, чтобы не допустить этой встречи? Или она приняла смерть от рук того, кого так любила?