Двое из мужчин носили оригинальную обувь, которую нам пришлось видеть здесь впервые: подошвы дикого верблюда целиком с когтями. Пастухи и их семьи скоро перестали дичиться нас и позволили срисовать с себя портреты. Эти пастухи дали нам важное указание, что в дне пути к северо-западу погребены в песке развалины еще одного древнего города. Они называли его Кара-дун (Черный холм): некоторые из барханов поросли кустами тамариска, которые издали смотрятся черными силуэтами на желтом песке.
2 и 3 февраля мы посвятили экскурсии на развалины. Этот город занимал меньшую площадь, нежели первый, но относился к тому же времени. Мы нашли здесь такие же образчики стенной живописи, но менее хорошо сохранившиеся, ту же архитектуру и тот же строительный материал. Одна почти квадратная постройка, стены которой имели в длину 85 и 76 метров, напоминала караван-сарай; внутри находился двор, а посреди двора еще четырехугольная постройка меньших размеров. От другой постройки удивительно хорошо сохранились стропила. Чего-нибудь особенно замечательного мы не нашли, но хорошо познакомились со способом постройки домов, связью стропил и устройством очага. Ось от арбы свидетельствовала, что здесь когда-то пролегала проезжая дорога. Нашли также множество черепков глиняной посуды.
Пастухи и охотники из области Хотан-дарьи знали эти развалины; так, однажды ходил сюда с Хотан-дарьи мои слуга Касим и провел в пути 5 дней. Но удивительное дело! Им никогда не приходило в голову продолжать путь к востоку еще в течение одного дня — тогда бы они нашли воду, людей, говоривших одним с ними языком, овец, хлеб и все, в чем нуждались. Им удавалось проводить на развалинах, где они, по обыкновению, искали сокровищ, не более дня, так как они не могли захватить с собой воды и хлеба на одном осле более чем на 10 дней. Обитатели лесной полосы около Керии-дарьи тоже бывали на развалинах, но никогда не встречались там с хотандарьинцами. Этим отчасти и объясняется, что первые не слыхали о Хотан-дарье, а вторые не знают Керии-дарьи.
Вернувшись к реке, мы продолжали путь вниз по ее течению. 6 февраля мы достигли Сарык-кетме, где река имела 79 метров ширины, и, судя по ее общему виду, можно было думать, что ей еще долго конца не будет. Замечательно, что мощная Хотан-дарья, которая летом катит через пустыню Такла-макан такие огромные массы воды и, соединяясь с Яркенд и Аксу-дарьей, образует Тарим, зимой так иссыхает, что узкая ледяная лента ее совсем обрывается к югу от Буксама, т.е. около того пункта, где я в прошлом году достиг реки. Дело в том, что она питается исключительно горными потоками, получающимися при таянии снегов и ледников Северного Тибета, тогда как менее значительная Керия-дарья даже осенью и зимой получает значительное подкрепление из источников.
Тем не менее и этой реке, которая была для нас до сих пор неоценимым путеводителем в пустыне, вскоре предстояло быть побежденной песками. Достигнув 7 февраля лесной области Катак, мы узнали, что нам остается идти по реке всего в течение полутора дней, а затем мы вступим в область голого песку.
Мы остановились здесь на день, пользуясь гостеприимством старого Магомет-бая, истинно комического персонажа, который всю свою жизнь провел в лесу и даже не знал, кто теперь владеет страной — Я куб-бек или китайцы. Эти лесные жители свободны от податей и вследствие этого от всякого сношения с китайскими властями. Пожалуй, китайцы и не подозревают, что леса Керии-дарьи населены, иначе, наверное, и эти туземцы не избегли бы посещений сборщиков податей.
Совершенно отрезанный со своей семьей — женой, сыновьями и внучатами — от внешнего мира, Магомет-бай, однако, сохранил свою магометанскую религию и неукоснительно исполнял все ее обряды. «Не делай я этого, — пояснял он, — волки или дикие кабаны давно бы покончили с моими овцами».
Покровителем своим эти лесные жители считают Хазрет-и-Музу (Моисея), который, по преданиям, сам был пастухом, и ежедневно молятся ему. Они не знают названий месяцев и дней, но родного языка, который сопровождает людей на край света, не забыли; по разговору они почти и не отличаются от своих родичей, разбросанных по всей стране. Можно подметить лишь некоторые особенности выговора и сравнительную бедность языка.
9 февраля мы направились дальше к северу. Река, которая еще около Катака имела в ширину 84 метра — правда, в месте, где она образует озеровидное расширение, — сузилась теперь до 15 метров и текла между непроходимыми лесными чащами медленно, крупными извилинами. На следующий день последний наш проводник повернул обратно, а мы продолжали путь, руководясь этой иссыхающей полоской воды, продираясь с помощью топора сквозь чащи тамариска, пересекая небольшие камышовые заросли или шагая между поросшими редкой растительностью барханами.