Всего с пятьюдесятью верными воинами достиг Ходжа Яшиль-куля — «зеленого озера» и там один успел взойти на высокую гору в то время как воины его были окружены китайцами. Тогда хан дал знак своим броситься в озеро, что те и сделали, и тут произошло новое чудо: они никак не могли потонуть, а китайцы никак не могли попасть в них, сколько ни стреляли. Но хан Ходжа умел выпутаться: взял горсть пыли, сотворил над ней молитву и бросил в озеро, — герои тотчас исчезли в волнах! Сам же хан бежал в Бадахшан, но шах отрубил ему голову и отослал ее китайцам. Тело же его было отправлено друзьями в Кашгар, где и погребено около Хазрет-Апака.
Дальше киргизы рассказывали, что на вершине Мустаг-аты находится древний город Джанайдар, воздвигнутый в такие времена, когда все люди на земле были блаженны, и так как потом всякие сношения между городом и прочей землей были прекращены, то обитатели его и до сих пор блаженствуют. Там находятся сады, в которых круглый год растут чудеснейшие плоды и неувядающие цветы; женщины там не старятся и вечно остаются прекрасными. Все блага жизни предлагаются там в изобилии ежедневно; смерть, холод и мрак изгнаны оттуда навсегда.
Словом, Мустаг-ата, как и Демавенд и другие горы-великаны, окружена таинственным облаком преданий и фантастических легенд. Да и немудрено, что полудикие киргизы взирают на эту гору с благоговейным трепетом, если даже европеец бессилен перед ее чарами. Как мощный аванпост, преграждающий дорогу в Центральную Азию, возвышается Мустаг-ата, одна из высочайших гор Памира и всего земного шара, имеющая 7800 м высоты и являющаяся в то же время достойным продолжением мощных хребтов Гималайского, Куньлунь, Каракорума, Гиндукуша, собранных на «крыше мира». Гора эта представляет кульминационную точку идущего по меридиану хребта, охватывающего Памир с востока и носящего название Мус-таг, или Ледяные горы; имя Мустаг-ата, т.е. «отец ледяных гор», показывает ее превосходство перед хребтом.
Это действительно знаменательное имя: как настоящий отец, вздымает гора свою седовласую макушку над головами детей, хотя и они, как он, все рослые великаны, одетые в белоснежные плащи и ледяные брони. Словно гигантский маяк льет Мустаг-ата свое серебряное сияние далеко на необозримое пространство песчаного моря пустыни. Я много раз видел ее издалека, месяцами бродил по ее склонам, притягиваемый ее чарами.
Что же касается киргизов в Су-баши, то они менее пессимистически относились к подъему на Мустаг-ату, нежели их соплеменники на Памире. Все соглашались сопровождать меня и стараться до последнего, но думали все-таки, что экспедиция не удастся. У охотников, которым случалось заблудиться на больших высотах, начинала кружиться голова от «тяжелого» воздуха, и даже ловкие и быстроногие архары, когда их загоняют к отвесным ледяным стенам, отступают назад. Даже у королевских орлов слабеют крылья на таких высотах.
Поэтому мы снарядились, как в настоящий поход, решившись во что бы то ни стало одолеть великана. Мы положили подстерегать минуту, т.е. благоприятной погоды, в каком-нибудь укромном местечке и тогда сразу взять его приступом. Решено было разбить третий лагерь на возможно большей высоте, а оттуда уже производить рекогносцировки и наступление.
В продолжительных, богатых приключениями путешествиях часто, однако, бывает, что разные препятствия и превратности идут наперекор планам путешественника, сбивают его на другие пути, нежели по каким он решил следовать. Подобное поражение ожидало и меня на Мустаг-ате. Моим намерением было, если возможно, добраться до самой вершины горы и исследовать ее геологическое строение, ее ледяной покров и гигантские ледники, ползущие по склонам с быстротой маленькой часовой стрелки.
Вместо того чтобы осуществить этот план и насладиться сознанием, что находишься превыше всех земных царств и народов и попираешь ногами пять частей света, имея над собой только несколько вершин азиатских гор, я принужден был, ослабевший и полуслепой, вернуться в более теплые области.
Утром 17 апреля около моей кибитки выстроился готовый выступить живописный горный караван. Состоял он из шести киргизов в теплых бараньих тулупах, с посохами в руках, девяти больших черных добродушных яков и двух баранов. Яки были навьючены необходимым провиантом, кирками, заступами, топорами, канатами, тулупами, кошмами и коврами, фотографическими аппаратами и проч. Хрупкие приборы и бинокли везли в саквояжах киргизы.