— Бля, ты хоть представляешь, как тяжело видеть тебя каждый день, без единой возможности просто схватить и зацеловать нахрен? — он сбивает меня с толку таким признанием. — Даже после тренировки в сраном спортивном костюме ты всё равно выглядишь охереть как вкусно. Это нечестно, Сафина!
Щёки обдаёт жаром. Мои глаза задерживаются на его губах, и я снова мечтаю о том, чтобы они прикоснулись ко мне.
— И это говорит мне парень, который очень хорошо умеет скрывать свои мысли. Я понятия не имела, что ты думаешь о таком.
Мирон оттаскивает нас вглубь комнаты, каждое движение его тела эхом отдаётся во мне. Он садится на столешницу со мной на коленях. Пальцами распускает мой высокий хвост и разглаживает длинные волосы, играя с прядями.
— Ты вообще не обращаешь ни на кого внимания, да? — его горький смех разносится по маленькой комнате, отбивается от стен. — Да любой парень из кожи вон лезет ради твоего внимания, а ты не замечаешь. Я просто знаю, что недостаточно хорош. Хотя, бля, я и не уверен, что кто-то другой достаточно хорош, — Мирон приподнимает брови, пока на меня наваливается волнение.
— Мирон, я… — пауза выбивается из меня, как признание слабости, — я ничего не стою ни для кого, кроме самой себя. Никому не нужно быть хорошим для меня, — я поджимаю губы и отворачиваюсь, лишь бы не видеть хмурый взгляд серых глаз. —Именно я не бываю хорошей.
Мирон обхватывает моё лицо ладонями и смотрит с какой-то отчаянной нежностью.
— Обещаю, Сафина, я сделаю всё возможное, чтобы доказать, что ты стоишь всего на свете. Не знаю, через что ты прошла, и не собираюсь врать и делать вид, что понимаю, или тем более лезть с расспросами. Но я точно знаю, что заставлю тебя увидеть, какая ты удивительная девушка.
Его слова берут верх, играют по натянутым струнам моего сердца. Непрошеные слёзы начинают скапливаться в уголках моих глаз.
— А если это не так? — я едва слышно шепчу.
На лице Мирона привычная ухмылка сменяется лёгкой и довольной улыбкой. Он наклоняется и целует меня в кончик носа.
— Именно так.
Мы сидим так некоторое время, я у него на коленях и Мирон крепко обнимает меня.
— Наверное, уже пора домой, — я вздыхаю.
— Хорошо. Давай, Фурия, уложим тебя в постель, — он предлагает с ласковой улыбкой, в который раз за эту ночь разогревая моё сердце.
Очевидно, люди довольно быстро уходят после боя. Из здания выходим уже при свете наших фонариков и не встречаем ни одной живой души. Наконец мы добираемся до машины Мирона, припаркованной в паре улиц отсюда.
Атмосфера сразу же сменяется, что удивительно. Хоть на часах почти три часа ночи, этот город кажется оживлённее, чем когда-либо. Оказавшись на пассажирском сиденье, прислоняюсь лбом к окну и наблюдаю за проносящейся ночной жизнью. Где-то среди огней и уличного движения мои глаза медленно закрываются.
Ночной воздух холоден впервые за всю осень, а это не очень приятная новость для моего тела, одетого только в топ и рваные джинсы. Я прижимаюсь ближе к теплу и в ответ слышу тихий смешок. Ведь «тепло» – это грудь и руки Мирона.
— Тише! Здесь пытаются поспать вообще-то!
Но Мирон, по-видимому, находит мои бурчания очень смешными, потому что смеётся ещё громче.
— Мы почти внутри. Где твои ключи?
— Рюкзак. Боковой карман.
Если Мирон готов отнести меня прямо в постель, я не собираюсь спорить.
Недолгая пауза и щелчок дверного замка. Мирон входит в квартиру со мной на руках. Несколько длинных шагов, мы оказываемся в спальне, и он аккуратно укладывает меня на кровать. Не даю ему времени отстраниться, хватаюсь за ткань толстовки и тяну на себя для поцелуя. Его губы мягкие и бархатистые, чего у меня раньше не было времени заметить.
Наш медленный поцелуй разжигает забытый ранее огонь, но Мирон снова отстраняется.
— Мне пора идти, Фина, — он глубоко дышит и прижимается щекой к моему виску.
— Ты можешь остаться. Необязательно уходить, — мой голос едва слышен, и я не могу удержаться. Кусаю губы от собственной смелости.
— Поверь мне, Фурия, я ничего так не хочу, как закончить сегодняшнюю ночь с тобой, но сейчас нужно поспать. Встретимся с утра на пробежке, хорошо?