Действия следовало начинать как можно скорее, поскольку результаты любого промедления могли оказаться плачевными. Яна вспомнила встречу с Валерией. Мысль о том, что сегодня ей придется еще раз пережить уже испытанное щемящее душу чувство, была более, чем неприятна. Однако, сложилась ситуация, не терпящая возражений, поэтому выбирать не приходилось.
– Ну и дене-ок! – протянула гадалка, покачивая головой. – Сегодня я похожа на бумеранг, отправляющийся вперед и возвращающийся обратно!
В комнату вошла Джемма, которая все это время, наверное, дремала в одной из других комнат.
– Да, Джемма? – обратилась к любимице Яна. – Сколько я раз сегодня ездила в город?
Джемма непонимающе смотрела на Милославскую, пытаясь догадаться, чего от нее хотят. Затем собака подошла вплотную к хозяйке и стала ласково тереться о ее ноги.
– И тобой-то некогда заняться, – по-детски выпятив губы, протянула гадалка, – идем погуляем?
Эта фраза, по-видимому, Джемме была понятна как никакая другая, потому что она стремглав бросилась к порогу и, толкнув передними лапами незапертую дверь, распахнула ее. Она стала, как оголтелая, носится из одного угла двора в другой, ненарадуясь предоставившейся свободе. Яна со счастливой улыбкой наблюдала за собакой, которой она сегодня, на самом деле, практически не уделяла внимания. Джемма между тем, немного опомнившись, подбежала к калитке и стала с тоской смотреть на нее, давая хояйке понять, что нуждается в более просторной территории для выгула.
– А знаешь что? – произнесла гадалка, окликнув Джемму. – Наверное, я возьму тебя с собой в город!
Овчарка начала радостно поскуливать, энергично виляя хвостом и с благодарностью глядя на Милославскую.
– Только тебе сначала надо подкрепиться. Чаппи!
Последнее слово подействовало на Джемму, как магическое заклинание, и она пулей бросилась обратно в дом, откуда скоро принесла хрустящий пакет с собачьим кормом.
– Нет-нет! Идем к миске!
Собака подчинилась. Пока она ела, Милославская привела себя в порядок и была готова к очередному путешествию в Октябрьский район города. Конечно, она намеревалась взять с собой Джемму не только по причине необходимости как следует ее выгулять. Возвращение гадалки вполне могло быть поздним, а вследствие этого небезопасным. По вечерам улица, ведущая к дому Яны, пустовала, к тому же ни один фонарь ее не освещал. Так что сопровождение сильной, смелой и преданной собаки здесь не являлась лишним.
Как только Милославская открыла калитку, овчарка кинулась вперед. Яне же пришлось идти довольно медленно, поскольку пологая в начале улицы дорога неподалеку от дома гадалки начинала круто забирать вверх, и подниматься по ней было довольно тяжело, а спускаться неудобно. Мелкий щебень, попадавшийся кое-где, временами начинал осыпаться, выскальзывал из-под ног, и порой в этот момент удержаться на ногах оказывалось невозможным.
Яна переступала потихоньку с ноги на ногу и думала о том, к кому же ей сначала отправиться. Посещение только Вершининой было бы неоправданным, поскольку вполне могло оказаться, что важная информация находится в блокноте Ирины Черненко. И хотя вновь появиться на пороге Валерии представлялось Яне как нечто малоприятное, прийти к родителям погибшей девушки с расспросами значило бы проявить настоящее кощунство. Тщательно взвесив все «за» и «против», гадалка решила поехать к Вершининой, надеясь на этот раз застать дома Наталью Евгеньевну и воспользоваться ее помощью в сближении с семьей Черненко. В конце концов, последние просто могли не знать о Янином участии в расследовании и наотрез отказаться беседовать с ней.
Погруженная в раздумья, Яна и не заметила, как достигла более или менее оживленной дороги, на которой, хотя и не с первой попытки, но все же можно было поймать такси. Она стала голосовать, но водители, очевидно, ошеломленные видом огромной собаки, прибавив скорость, пролетали мимо. Тогда Милославкая выпустила из рук поводок. Джемма сразу же кинулась в сторону, обрадованная вновь предоставившемуся шансу насладиться свободой. Гадалка махнула рукой перед новенькой сверкающей «девяносто девятой», и она сразу же остановилась.
– До Токмаковской довезете? – вежливо спросила Яна.
– А где это? – развязно произнес водитель.
– В Октябрьском, – Милославская отрешенно вздохнула.
– Семьдесят, – тоном, не терпящим возражений, ответил мужчина и равнодушно зевнул.
– Джемма! – громко позвала Милославская.
Собака сразу же отозвалась и в один момент запрыгнула в машину.
– Э-э-э-э! К-куда это? Убери свою вшивую псину!
Джемма весьма бурно отреагировала на эту фразу, разразившись оглушительным хриплым лаем.
– Да она чистая. И вообще спокойная, – виновато объяснялась Яна, но ее слов за лаем практически не было слышно.
Водитель же, перепуганный поведением собаки, нажал на газ, и машина резко рванула с места.
– Понимает все, сволочь! – недовольно пробурчал он себе под нос.
На самом деле, конечно, Джемма просто-напросто уловила интонацию, которая по ее мнению могла таить в себе опасность для Милославской, и принялась активно предупреждать потенциального обидчика своей хозяйки. Яна же, видя, что мужчина смирился, дернула собаку за ошейник, заставляя ее успокоиться. Раздосадованный водитель гнал во всю мощь, но гадалке это было только на руку – нужного места она достигла очень быстро.
– Возьмите, – протянула она шоферу договоренную сумму.
– А за моральный ущерб? За пуделя твоего платить кто будет? – выпучив глаза, брызгая слюнями, ответил тот.
– Разве это положено? – как всегда сдержанно и вежливо произнесла Милославская.
– Па-а-ло-о-жено! – заорал доведенный до бешенства спокойствием женщины злополучный колымщик.
Джемма в этот момент уже успела обежать машину и, просунув морду в открытое водительское окно, рявкнула ошалевшему мужику прямо в ухо. Тот от неожиданности вытянулся в струну и вплотную прижался к сиденью.
– Джемма! – позвала Яна. – Ко мне!
Собака посмотрела на хозяйку и, видя ее широкую улыбку, которую та не могла сдержать, глядя на побелевшего мужчину, отошла от окна. Как только она это сделала, «девяносто девятая» со скрипом колес дернулась с места и полетела вперед с явным превышением положенной скорости. Тот, кто имел несчастье поравняться с удаляющейся машиной, слышал отборный мат, исходящий из уст водителя, наверное, до самого конца этого невеселого для него дня.
* * *– Добрый вечер, Наталья Евгеньевна, можно? – учтиво произнесла Милосавская, как только открылась дверь квартиры Вершининых, и перед ней предстала мать Валерии.
– Вы? – удивленно протянула та.
– Я. А что, не ждали?
– Да нет. Неожиданно как-то… Что же вы стоите, проходите, проходите скорее!
– Да я, знаете ли, не одна. Вот, это Джемма, – Яна указала рукой на высунувшую из-за двери голову собаку.
– Ничего страшного, – подумав, ответила Вершинина, хотя по ее виду нетрудно было догадаться, что присутствие овчарки доставляет ей мало удовольствия.
Милославская переступила порог, потянув за поводок Джемму.
– Сидеть! – приказала она ей и последовала за хозяйкой.
– Ну что, Яна Борисовна? – спросила Наталья Евгеньевна, поправляя заколотые шпильками густые светло-русые волосы. – Есть что-то новое?
– Как вам сказать… – задумчиво произнесла гадалка, усаживаясь по жестовому приглашению Вершининой в старинное плетеное кресло-качалку. – А что, ваша дочь ничего обо мне не сказала?
– Н-нет, а что? – удивленно произнесла Наталья Евгеньевна и вслед за этими словами перешла на шепот. – Она сегодня из комнаты своей даже не выходит. Закрылась и сидит. Я уж не беспокою, сами понимаете, какая у нее теперь депрессия. Я ей и яблочков, и апельсинчиков, и того, и другого, но ничто ее не радует, – в глазах женщины заблестели слезы.
– Я сегодня приходила, Наталья Евгеньевна, – начала Яна, чтобы побыстрее отвлечь Вершинину от этих мыслей.
– Да? У вас новости? – оживилась женщина.
– Нет. Просто хотела поговорить с Валерией, познакомиться, узнать, не вспомнила ли она чего.