Последнее предположение скорее всего правда. Вероятно, он именно так смотрит на жизнь. Она поразмышляет над этим позже.
— Сделай языком, — попросила она, и от сильного желания ее голос прозвучал хрипло, как раз так, чтобы разрушить иллюзии достопочтенного джентльмена.
Но нет, ему понравилось. Он пробормотал что-то неразборчивое, потом бархатно рассмеялся, и его рот оказался там, где она хотела его чувствовать. Теперь больше ничего не имело значения.
Она приподнялась на цыпочках и выгнулась еще сильнее, чтобы облегчить ему задачу и чтобы ничто ему не мешало. А еще потому что он ласкал ее через шелк. Его язык двигал ткань, и от этого ощущения становились еще острее. Одной рукой он прижал к стене ее плечи, а другой крепко держал за талию, чтобы она не могла увернуться от изощренной пытки, которой он мучил ее.
Он не останавливался. Если бы он сейчас вошел в нее — а ведь именно так поступил бы любой нормальный мужчина, — она мгновенно кончила бы, и тогда уж точно они уложились бы в шестьдесят секунд.
Она обняла его и надавила пальцами именно на те мышцы, которые должны работать, когда мужчина после настоятельных уговоров входит в женщину.
Он ответил на это укусом, чем вызвал в ней волну непередаваемого наслаждения, которая едва не свалила ее с ног. Отлично. Она знает, как вести такие диалоги. Она просунула руку между ними, ниже его живота, и стала ласкать его. О Господи! Он сказал правду.
Естественно, правду. Она, в сущности, и не сомневалась в этом. Но принимать рассказы на веру — это одно.
А рукой ощутить живое доказательство — это совершенно другое.
Она сжала пальцы. Ткань брюк и тело разделял подол сорочки и тонкое нижнее белье. Он с шумом втянул в себя воздух, и ради этого ему пришлось выпустить сосок. Она почувствовала, как напряглись его руки, все его тело, хотя их разделяло крохотное расстояние.
— Стой. — От этого коротенького слова, произнесенного хриплым голосом, ее сердце затрепыхалось, как куропатка, которую испугали выстрелом. Он вспомнил даму из Кэмден-Тауна.
Она не могла этого допустить.
— Зачем? — Она не остановилась и только сильнее вжала руку в его плоть. — Я чувствую, что ты полностью готов.
— Нет. Я не… — У него перехватило дыхание — это она просунула руку чуть глубже ему между ног. Что бы он ни говорил, но ему понравилось.
Она нащупала первую пуговицу на его брюках и расстегнула ее. Она даст ему то, что он хочет. И заставит его забыть обо всем. Они оба совершат преступление и отбросят прочь свои понятия о добропорядочности и долге, чтобы удовлетворить свое одномоментное желание, а потом они вместе…
— Нет. — Может, в его голосе и слышалась мольба, но ее крепко стиснутое запястье свидетельствовало о том, что это приказ. Он каким-то нервным движением оттолкнулся от стены, как будто вырывался из шелковой паутины, в которую она, как паук, заманила его. — Хватит.
Она сникла. Ее тело, лишенное его ласк, охватила мучительная боль. Что это с ней? Месяц назад у нее хватило бы благопристойности устыдиться, что она приняла его сестру за даму, за которой он ухаживает. А сегодня ей на все плевать. Она хочет одного: обладать им, и всем дамам Кэмден-Тауна не остановить ее.
Это под силу только ему.
— Простите. — Его голос дрогнул. Он привалился к стене рядом с ней, причем, судя по дыханию, уперся лбом в обклеенную обоями поверхность. — Простите, Лидия, — повторил он. — Я хотел не этого.
В ней вспыхнула крохотная искорка сожаления, однако она не дала ей разгореться. Это было не в ее характере. Развращенность пропитала ее насквозь, бесконечная похоть опалила каждый нерв, а та пустота, где у женщины должно быть пылкое сердце, до верха наполнилась обжигающими углями гнева.
«Я хотел не этого», — сказал он.
Как же, она сама держала в руке доказательство обратного.
— Я вижу. — Голос мисс Слотер был холоден как лед. — Примите мои поздравления. Значит, вы ловко притворялись.
Неужели она решила, что ему нужна помощь в том, чтобы почувствовать себя жалким?
— Вы же знаете, что я имел в виду совсем другое. Я уже признался, что хочу вас. Я просто… — К черту, зачем стараться, она все равно не поймет. — Я хочу, чтобы все было по-другому. Я не хочу быть тем, кто кидается на чужую женщину и овладевает ею в коридоре игорного клуба.
— Надеюсь, вы простите меня за то, что я по ошибке приняла вас именно за такого. — А теперь к ледяному холоду примешалась горечь. — И те ваши ласки, когда вы держали во рту мой сосок, подействовали на меня опьяняюще.