После ее смерти он ушел в себя и более трех лет вел жизнь уединенную. К герцогу, человеку весьма сложному, в свете относились с уважением и благожелательностью, но редко кто мог заслужить его дружбу. Он полагался только на себя и решал все самостоятельно. А о женщинах, как понимала герцогиня, Морган был невысокого мнения. Не будучи наивной, она знала о его любовницах и увлечениях замужними светскими дамами. Она давно оставила попытки знакомить его с респектабельными молодыми особами на выданье. Он недвусмысленно высказал отказ жениться повторно, а вдовствующая герцогиня деликатно относилась к его пожеланиям.
По этому поводу у них было полное взаимопонимание.
Решив, что Морган вволю наелся лакомств, герцогиня приступила к расспросам.
– Что нового у Триса и милой Каролины? Удалось мамаше Каролины, несмотря на ветер в голове, назначить день их свадьбы?
– Бабушка, – предостерег Морган, – не стоит постоянно поминать ветер в голове у леди Грэнтем.
– Отчего же? Ведь это правда. Слава Богу, Каролина унаследовала от нее только добрый нрав, а не отсутствие здравого смысла. Ты же знаешь, я терпеть не могу глупость, особенно в женщинах. Так какие планы насчет свадьбы?
Морган бросил на нее сердитый взгляд:
– По правде говоря, мадам, если вы будете настаивать на обсуждении свадебных планов, то я вынужден буду покинуть вас.
– Перестань раздражаться, Морган, либо я возьму обратно все изъявления восторга по поводу нашей встречи.
– Простите. У меня была тяжелая неделя, – и Морган съел еще пару бутербродиков. – Бабушка, вы знали Джереми Каррингтона, виконта Малгрэйва?
Подумав немного, герцогиня ответила:
– Помню, много лет назад я встречалась с Элеонорой Каррингтон. Бедняжка умерла совсем молодой. Печально. Приходилась она ему женой или сестрой – не знаю. Нет, погоди, Элеонора была женой. Припоминаю, и ребенок был. Да, дочь.
– Алиса, – пробормотал Морган.
– Жили они в прелестном доме, в Гэмпшире. И звался он, по-моему, Вестгейт-Мэнор.
И тут Моргану захотелось, чтобы у бабушки не было такой отличной памяти. Она же знала о семействе Каррингтонов больше него.
– Теперь Вестгейт-Мэнор мой, – сообщил он герцогине.
– А я и понятия не имела, что ты приобрел еще одно поместье.
– Да я его купил на аукционе, – сказал он, оправдываясь.
– На аукционе? В это-то время года?
– На несколько необычных торгах, в Уайтсе, – неохотно признался Морган.
– Батюшки! Каким же дураком надо быть, чтобы продать одно из наилучших земельных владений столь смехотворным способом! – Глаза герцогини подозрительно сузились: – Лорд Каррингтон был пьян?
– Разумеется, нет, – возмущенно ответил Морган. – Уверяю вас, бабушка, я заплатил сполна лорду Каррингтону. Даже больше, судя по тому, что увидел вчера в этом имении.
Вдовствующая герцогиня осуждающе поджала губы, затем произнесла:
– На мой взгляд, все случившееся – крайность непозволительная, даже и для тебя, Морган.
Герцог приподнял бровь:
– Мадам, вы намекаете, что я поступил не приличествующим мне образом?
– Нет, не намекаю. Я это говорю тебе прямо.
– Я сражен, мадам. – Морган знал, когда следует отступить и благоразумно порешил о безвременной кончине лорда Каррингтона рассказать бабушке спустя несколько дней. – Мне казалось, Три – су понравится стать владельцем имения после женитьбы.
Подумав над этой идеей, герцогиня сказала:
– Уверена, он обрадуется. По-моему, Трис в глубине души всегда немножечко воображал себя помещиком. И Каролине лучше жить не в Лондоне, подальше от мамаши и ее влияния. Береженого и Бог бережет, мальчик мой.
– Коварны вы, бабушка, – пошутил Морган.
– Да уж, – согласилась она, сверкнув глазами.
Обед в тот вечер начался в дружеской обстановке. Морган сначала галантно рассадил дам и лишь потом занял свое место во главе стола. Ливрейные лакеи, каждый из которых обслуживал троих обедающих, подали первое блюдо.
Морган ел машинально, не ощущая вкуса пищи. Мысли его были заняты предстоящей беседой с управляющим имением, Викерзом, запланированной на утро. К тому же необходимость устроить ловушку из собственного дома заставляла его чувствовать всю нелепость своего положения.
«Нет, сведения лорда Каслрея неверны, – решил про себя герцог, осушая третий бокал вина. – Невозможно, чтобы кто-то из замка работал на французов».
Вдовствующая герцогиня, перехватив его взгляд, осуждающим взором указала на уже опустевший бокал. Морган озорно улыбнулся ей, рассчитывая смягчить ее гнев. Строго застыв на мгновение, она не устояла перед его обаянием и улыбнулась в ответ.
– Говорил ли я вам, мадам, как вы очаровательно выглядите сегодня? – спросил Морган и взял ломтик нежнейшего фазана.
Герцогиня горделиво приосанилась от комплимента.
– Еще нет, сэр. – быстро нашлась она. – Пора и сказать.
А выглядела вдова блистательно. На ней было строгое платье из серого атласа с прямоугольным декольте, эффектно украшенным ожерельем из огромных сапфиров и бриллиантов. Волосы были увенчаны тюрбаном, выгодно увеличивавшим ее небольшой рост. Рядом с коротенькой и пухлой миссис Глиндон вдовствующая герцогиня вряд ли выглядела на свои шестьдесят с лишним.
«Миссис Глиндон, – Морган, прищурившись, взглянул на бабушкину компаньонку последней пары лет. Смутно всплыли упоминания о ее родственниках во Франции. – А вдруг они связаны?»
– Скажите, миссис Глиндон, ваша семья и по сей день живет во Франции?
– Ах, да, ваша светлость, – ответила она, польщенная тем, что герцог запомнил кое-что лично о ней. – Моя овдовевшая сестра и три ее сына живут под Парижем.
– Вы переписываетесь с ними? Часто?
– Уже не переписываюсь, – она сокрушенно вздохнула. – В последние годы трудно получить письмо, отправленное почтой.
– Но существуют и другие способы, – упорствовал Морган.
– Наверное, – проговорила миссис Глиндон неуверенно, не поняв к чему клонит герцог.
– Ваши племянники служат во французской армии? – надавил на нее Морган.
– О нет, ваша светлость, – отозвалась миссис Глиндон. – Они еще мальчишки. Старшему, Филиппу, всего тринадцать.
– А ваша сестра, миссис Глиндон? Она одобрительно относится к политике Франции?
– Я… я… ах… не понимаю, что вы имеете в виду, – пробормотала, запинаясь, миссис Глиндон.
– Вопрос простой. Ваша сестра – сторонница Наполеона? – обвинительным тоном произнес Морган.
– Морган! – вмешалась герцогиня. – О чем ты думаешь, говоря все это Имогене?
Морган взглянул на дам. Миссис Глиндон была готова расплакаться, а бабушка рассердилась настолько, что, казалось, запустит в него своим бокалом.
Морган удрученно потер рукою затылок. «Что со мною? Держусь так, словно эта женщина подозревается в убийстве».
– Дорогие дамы, прошу простить меня. Мадам, миссис Глиндон, извините меня. Боюсь, сегодня я не гожусь для общения. – Он решительно встал из-за стола, церемонно поклонился на прощание и вышел.
Утром Морган, стоя у окна в библиотеке, в унынии смотрел на величественный парк. Из беседы с управляющим он не почерпнул ничего относящегося к делу. Уже больше года никого из новичков на работу в поместье не нанимали. Надежды Моргана рухнули, и это не приводило его в восторг.
Бесшумно ступая по толстому восточному ковру, он подошел к двери и предусмотрительно запер ее.
Задуманная ловушка для Сокола была предельно проста. Моргану передали три набора документов, в каждом из которых содержалась важная, но различная информация об английских войсках и коммуникациях на Пиренейском полуострове.
Моргану надлежало один набор документов запереть в своем письменном столе в Рэмзгейт-Касле, другой – спрятать в наиболее неподходящем месте в этой самой комнате, а третий – положить в сейф в личном кабинете в лондонском доме.