Но София тотчас же потянулась к нему и ухватила за его руку. Повернув голову, Кир взглянул на ее руку. Затем, развернувшись, посмотрел ей в глаза.
– В чем дело? – спросил он.
– Только такой невероятно самонадеянный человек, как ты, Кир, мог подумать, будто способен меня уничтожить. – Софию трясло от гнева. – Имей в виду, меня уже уничтожили. И вот я стою перед тобой… уничтоженная. – Она ударила себя ладонью в грудь. Возможно, ты забыл об этом, но я-то не забыла. Возможно, ты не пом…
София внезапно умолкла, ибо в тот же момент Кир обхватил ее за шею и привлек к себе, прямо к своей груди. Прижавшись щекой к ее шее, он прохрипел:
– Я помню тебя, София.
Жаркая волна тотчас пробежала по всему ее телу, и София почувствовала, что ноги у нее подкашиваются. Она поспешно отвернулась, тем самым неумышленно подставив свою шею его губам.
Его губы замерли на мгновение. Затем он сделал вдох… второй… третий… И тут вдруг София почувствовала, как напряглось его мужское естество.
Прошло еще несколько мгновений, а затем он, отпрянув от нее, направился к двери.
– И что теперь?.. – спросила она, не без тревоги обнаружив, что голос ее дрожал.
Он распахнул дверь.
– А теперь спи.
– Но у меня нет кровати.
– Эта кровать для леди Мистраль, – ответил Кир и захлопнул за собой дверь.
Этой же ночью, какое-то время спустя, София лежала в постели, занимая не более десяти дюймов пространства, – лежала на самом краю. Мысли, обуревавшие ее вот уже несколько часов, не давали ей покоя, и она никак не могла уснуть.
Кир говорил о мести. Он хотел хитростью заставить людей, которые дурно с ним обошлись, вложить большие суммы в деньгах и драгоценностях в несуществующую компанию, а затем скрыться со всеми богатствами, оставив после себя лишь руины. Как это похоже на него!
Но у нее, у Софии, имелись свои собственные планы. И если Кир допускал хотя бы на мгновение, что ее можно использовать как игрушку, вертеть ею как угодно, а затем выбросить или уничтожить, то его ожидал суровый урок. Она, София, далеко не так проста, как могло показаться.
Повернувшись на другой бок, она сосредоточилась на мыслях о том, как ей лучше изобразить вдову судовладельца, оказавшуюся на грани разорения.
София улыбнулась, глядя на потолочные балки и лунный свет, просачивавшийся в комнату. Что ж, ей это будет совсем не трудно. В конце концов, кто может сыграть роль обанкротившейся вдовы купца лучше, чем обанкротившаяся вдова купца? Ей даже казалось, что сам Господь предназначил для нее эту роль. Dieu le veut!
«Сейчас самое важное, – рассуждала про себя София, – узнать как можно больше об этой мнимой компании. И приобрести побольше платьев».
Какое-то время она размышляла о платьях, мэрах и купеческих вдовах, забыв о Кире и дьявольских огоньках, плясавших в его глазах. А потом ей вдруг вспомнилось, как звучал его голоса, когда он сказал, что помнит ее…
И ее тут же обдало жаром, словно по телу пронесся вихрь пляшущих искр. Стараясь не думать об этих «искрах», София закрыла глаза. И, уже засыпая, она увидела его перед собой. А потом видела во сне. И чувствовала на себе жар его взгляда. Как и каждую ночь в течение последних пяти лет.
Кир бродил по темным улочкам портового города. Ощущение безопасности ему придавали клинки, которыми был увешан его ремень. Но он, конечно же, окидывал пристальным взглядом любого, кто осмеливался к нему приблизиться.
Когда он вернулся в гостиницу, луна уже заходила, и ее бледное сияние окутывало легкой дымкой ступеньки лестницы и зеленые склоны ближайшего холма. Но Кир не стал заходить в свои апартаменты; вместо этого он расстелил плащ под деревянным навесом портика и улегся на него. А затем предался своему обычному занятию в ночные часы – принялся обдумывать планы мести. Но на сей раз в этих планах участвовала и София… Кир старался не обращать внимания на последнее обстоятельство, однако это оказалось невозможным. Он даже прикрыл лицо ладонью, пытаясь заслониться от ее образа. В море ли, в торговле ли – женщины повсюду приносили только несчастье. А уж в делах сердечных они являлись раскаленным железом в руках палача.
К счастью, душа Кира была выжжена дотла еще пять лет назад, и теперь уже ничто не могло его тронуть – даже София. Успокоившись на этой мысли, он убрал руку.
Темная масса зелени, окружавшая постоялый двор, источала приятный аромат, и повсюду царила тишина. Правда, Киру казалось, что он слышал дыхание Софии – окно ее спальни находилось прямо над портиком.
Никто из них не произнес ни слова о том, что их ожидало. О том, что должно было случиться после того, как они завладеют гроссбухом, в котором каждый из них нуждался для своих собственных целей.