Дан послушно перелистнул страницу. ДоУну сейчас семнадцать. А вот на следующей странице был парень, которому даже пятнадцать еще не исполнилось. Следующий лист – знакомое лицо, этот парень уже год, как дебютировал, он вообще из АТА.
– Даже несовершеннолетние и из крупных агентств? – удивился Дан.
– Почти уверен, что за тех, кому нет шестнадцати, больше платят. А что касается крупных агентств… возможно сами они подобным не занимаются, но я почти уверен, что влияние АТА как минимум в прошлом базировалось вот на таких вот сделках, когда официально они просто находили инвесторов, а на деле…
– Кого-то продавали, – подытожил Дан.
– Это, скорее всего, одна из самых полных папок. Есть вариант попроще, с совершеннолетними и не из топовых агентств… ее предлагают парням-айдолам. Не у нас, но каждый год пытаются это изменить.
Вообще секс – это действительно проблема в индустрии развлечений. С возрастом, конечно, это уже не так на тебя влияет, но в условные двадцать лет парни плохо переносят долгое воздержание. Конечно, многое зависит от темперамента. Но есть прямая зависимость уровня успеха по отношению к желанию трахать все, что движется. Это как-то связано с гормонами, чем ты успешнее, чем больше фанатки визжат при твоем появлении, чем чаще тебя хвалят и чем больше сценический кураж… тем больше штырит от желания сбросить напряжение сексом. Не дрочкой в душе, не сублимацией в работу или тренировки, а именно сексом. Дан давно подозревал, что отсутствующий запрет на отношения в Person связан как раз с этой особенностью. Вопреки расхожему мнению, в чопорной Корее не так уж сложно найти себе подругу с привилегиями. Среди стаффа или других айдолов всегда найдется девушка, которая тоже не против встреч без обязательств. Дан не сомневался, что у него не будет с этим проблем, просто пока что ему по паспорту семнадцать и подставлять кого-то неохота. Но, судя по среднему времени в душе у парней из группы, скоро ему реально как отцу придется объяснять что с этим делать. Или в Person этим тоже кто-то занимается?
Дан тряхнул головой, прогоняя ненужные сейчас мысли – это все потом. Важно другое.
– И что вы сделаете, чтобы убрать ДоУна из папки?
– Заплачу.
– А посадить их нельзя? – уточнил Дан.
Минхо качнул головой:
– Это паутина слишком огромна и в ней слишком много людей. Всё, что мы можем делать – это не пускать к нашим артистам этих стервятников. Увы, но такова темная сторона к-поп.
– Сообщить анонимно полиции? – продолжил допытываться Дан.
– Было уже несколько случаев, хотя и не по нашей инициативе. Ты, возможно, даже о них слышал. Каждый раз делу не давали развернуться в полную мощь, расследовали только отдельных случай. Сажали чаще всего того, кто в этой папке, за проституцию, плюс случайного человека, которого называли сутенером. Расследовать сеть никогда не начинали. Не уверен, что вообще реально посадить тех, кто этим управляет.
Дан поджал губы. Остров Эпштейна раскрыли еще при его жизни, значит подобные сети реально вывести из тени. Но… наказали ли кого-нибудь из списка Эпштейна? Вопрос даже можно поставить иначе – проводили ли полноценное расследование по всем упомянутым в деле именам? Дан слабо помнил ту историю и чем она закончилась, но у него были подозрения, что, если бы по делу о педофилии начали пачками арестовывать политиков и миллионеров, он бы об этом узнал.
– Даниэль, – снова обратился к нему Минхо. – Я уже достаточно хорошо тебя узнал, что предположить, что ты сейчас думаешь. И еще раз тебе говорю: не лезь. Не пытайся что-то сделать самостоятельно. Это не то преступление, которое можно легко и просто и раскрутить. Пожалуйста, помни о том, что это опасно, а от тебя зависит не только твое собственное благополучие, но и состояние многих людей вокруг тебя. И я даже не про себя и свои деньги, а о твоих родителях и о парнях, которые тебе доверились. Хорошо?
Дан задумчиво кивнул. Он понимал, что Минхо прав. Это в фильмах отважный герой борется против системы и побеждает. Но Дан не герой фильма. Он вообще… не особо герой. Он не должен жертвовать собственными целями и мечтами ради того, чтобы кого-то спасти.