Показания против показаний
Уолтер Лайл был владельцем бензозаправочной станции на 125-й стрит в Нью-Йорке. В субботу 15 сентября 1934 года клиентов было мало. Наконец к бензоколонке подъехал "додж". Лайл заправил его.
- С вас 98 центов, мистер.
Тот без слов протянул ему скомканную желтую 10-долларовую купюру.
- Теперь такие встречаются редко, - заметил Лайл.
- У меня их осталось всего несколько, но ведь их можно обменять.
- 0'кэй, вот вам сдача - девять долларов два цента.
Когда машина отъехала, Лайл подумал: "Не буду рисковать" - и записал на краю купюры номер "доджа": "NY4U - 13 - 41".
Уже в тот же день Лайл обменял желтую купюру, а в понедельник главный кассир банка обнаружил, что это купюра из выкупа, уплаченного Линдбергом похитителю. Он сразу же позвонил в ближайший полицейский участок, откуда сообщение передали агенту ФБР Финну. Позднее по номеру автомашины была установлена и личность её владельца: Бруно Рихард Гауптман, уроженец саксонского города Каменц, квалифицированный столяр. В 1923 году нелегально иммигрировал в США, многие годы безработный, ныне проживает по адресу: Бронкс, 1279 222-я Ист - стрит.
В течение дня агенты ФБР незаметно следили за Гауптманом, следуя за ним по пятам, и фиксировали, как он расплачивался желтыми купюрами с зарегистрированными номерами. 18 сентября его схватили.
После выдачи его штату Нью-Джерси (поскольку преступление было совершено там) 2 января 1935 года начался сенсационный суд присяжных, который длился шесть недель и закончился смертным приговором Гауптману.
Обвинение представило против Гауптмана следующие доказательства: в его квартире и гараже были найдены ещё 14000 долларов из суммы выкупа. Кроме того, доктор Кондон опознал в нем человека, с которым он дважды встречался и которому передал 50000 долларов. 14 вымогательских писем и 16 других письменных документов Гауптмана имели одни и те же грамматические ошибки. Принадлежность этих материалов Гауптману подтвердили и восемь графологов. Лестница была изготовлена инструментами обвиняемого, а часть материала для неё взята из деревянных свай дома Гауптмана на 222-й стрит, что доказал специальный эксперт ФБР Артур Келер. Свидетели показали, что видели Гаунтмана 1 марта 1932 года, перед преступлением, в Хопуэлле и 12 марта, перед встречей с доктором Кондоном, около его квартиры.
Все это, вместе взятое, давало весьма убедительные улики, которые не могли не произвести впечатления на присяжных. Однако защита утверждала, что найденные в квартире Г'ауптмана деньги в действительности принадлежат его другу парикмахеру Айседору Фишу, который якобы перед своим отъездом в Германию передал ему пакет на сохранение. Фиш умер в марте 1934 года. Тогда Гауптман будто бы вскрыл пакет и счел себя вправе воспользоваться неожиданно приобретенными им долларами. Кроме того, первая очная ставка с Кондоном была неубедительна, и тот окончательно опознал Гауптмана только при второй встрече. Один из графологов и защитники оспаривали заключения экспертов обвинения. Свидетелям, выставленным прокурором, адвокаты Гауптмана противопоставили собственных, которые заявляли, что видели обвиняемого в момент преступления совсем в другом районе страны.
К тому же защита утверждала, что эксперты, состоящие на правительственной службе, дискредитировали себя во многих предшествующих случаях, и сейчас улики сфабрикованы.
Итак, одни показания противоречили другим. Пояснения самого Гауптмана не содержали никаких противоречий, даже при самых изощренных приемах, с помощью которых представители обвинения пытались заставить его признаться. Однако показания свидетелей, выступающих в его пользу, сильно обесценивались тем, что большинство из них были ранее судимы. Кроме того, в биографии Гауптмана имелись темные места: перечень уголовных дел, совершенных им прежде в Германии, включал несколько краж и одно уличное ограбление с применением оружия.
Но если беспристрастно взвешивать все обстоятельства, вина Гауптмана отнюдь не была доказана однозначно. Присяжным тоже потребовалось более одиннадцати часов, прежде чем они пришли к единому решению. Противоречивы были и заключения экспертов. Виновен или невиновен - фактически осталось недоказанным.
Приговоренному в течение тринадцати месяцев семь раз сообщали время казни, и каждый раз за несколько минут до неё переносили срок приведения приговора в исполнение. 3 апреля 1936 года Бруно Гауптман был казнен на электрическом стуле.
Новые похождения Гастона Минса
Подробные сообщения средств массовой информации о случаях похищения людей вызвали новые преступления. Захотели погреть руки и мошенники, не имевшие отношения к похищениям. Сочиняя всякие истории, они стремились завладеть выкупом. Немало таких попыток было и в связи с делом о похищении ребенка Линдбергов.
Самый же крупный трюк проделал агент ФБР - уже упоминавшийся нами Гастон Б. Минс. Ни его деятельность в период первой мировой войны в качестве германского агента, ни обвинения в убийстве, а также подделке завещания не помешали этому гангстеру в президентство Гардинга быть принятым на службу в ФБР в качестве специального агента. Затем как "докладчик" министерства юстиции Минс приобрел большое влияние на кадровую политику Белого дома.
Вскоре после похищения сына Линдбергов в Вашингтоне состоялась встреча Минса с некой миссис Эвелин Уолш Маклин, весьма состоятельной дамой, женой издателя газеты "Вашингтон пост". Это похищение она приняла особенно близко к сердцу, ибо несколько лет назад одному из её сыновей тоже угрожало похищение, и его пришлось охранять днем и ночью в течение нескольких месяцев. Минс живо прикинул, что при помощи подходящей сказки у миссис Маклин можно выудить кое-какую сумму, но действительный успех превзошел все его ожидания...
Светский разговор ни о чем продолжался, пока миссис Маклин сама не заговорила о преступлении в Саурленд Маунтинс.
- Ужасно! Бедные родители... - простонала она.
Немного помедлив, Минс ответил:
- Собственно, мне не следовало бы говорить об этом, но, поскольку вы так близко принимаете к сердцу этот случай, буду с вами вполне откровенен. Недавно от одного знакомого я услышал нечто весьма примечательное об этом похищении. Если я не ошибаюсь, человек этот связан с бандой, похитившей ребенка.
Миссис Маклин была вся наэлектризована мыслью, что сможет помочь вернуть ребенка несчастным родителям. Идея эта и определила все её дальнейшие поступки. Через два дня Минс снова появился у нее.
- У меня есть кое-какие успехи, - сообщил он. - Мне удалось установить контакт с людьми, укравшими ребенка. Малышу живется хорошо. Но... - и при этом лицо его помрачнело, - банда требует за его освобождение 100 тысяч долларов. Если бы я только мог найти такую сумму...
Минс сразу заметил, что названная им сумма не вызвала шока. Поэтому он продолжал лгать, привел некоторые "подробности", и даже назвал несколько имен и кличку главаря банды - Лис. В конце концов, ему удалось побудить богатую даму пообещать ему 100 тысяч долларов.
- Я заплачу эти деньги похитителям, - заверил Минс, - только тогда, когда ребенок будет находиться в безопасности, причем именно у вас! А до тех пор надо соблюдать абсолютную секретность. Вы не должны говорить об этом ни единому человеку, иначе вам грозит опасность.
Для миссис Маклин потянулись недели ожидания. Уже через шесть дней она передала Минсу требуемую сумму. Мошенник время от времени появлялся у неё и рассказывал о трудностях, которые надеется вскоре преодолеть. Но это будет стоить ещё 4 тысячи долларов. Он получил и их. Затем последовали таинственные телефонные звонки, и Лис пообещал вскоре лично посетить миссис Маклин, чтобы договориться о деталях.
Лис действительно появился - в маске, в светлых замшевых перчатках. Он отлично сыграл свою роль и поведал, как это опасно - проникнуть через полицейский кордон, чтобы доставить ребенка. Не пообещав ничего конкретного, Лис снова исчез. Вслед затем у миссис Маклин стали опять раздаваться таинственные звонки.