Прекрасно подойдет? Виола внутренне сжалась, но тут же отчитала себя: какое ей до этого дело?
— Разумеется, ваша светлость. Одобряю ваш выбор.
Герцог усмехнулся.
— Одобряете мой выбор?
Виола пропустила это мимо ушей.
— Значит, вы за ней ухаживаете?
— Не особенно, — ответил герцог, и в глазах у него сверкнул озорной огонек. — Честно говоря, она мне не так уж интересна.
Виола застыла с кистью в руке и искоса глянула на герцога.
— Если она вас не интересует, то зачем, скажите на милость, вы хотите на ней жениться, сударь?
Герцог продолжал смотреть на нее в упор, и шутливое выражение медленно сходило с его красивого лица.
— А зачем люди женятся? — отозвался он наконец. — Она происходит из старинного, знатного рода, из блестящей семьи. И ее отец, не задумываясь, отдаст мне ее руку вместе с огромным приданым.
Виола слегка наморщила лоб.
— Вы даже не знаете, приятно ли вам ее общество, ваша светлость. Не разумнее было бы поухаживать за ней сезон, чтобы понять…
— Уверен, вы понимаете, что в наших кругах брак имеет очень мало общего с такими тривиальными понятиями, как наслаждение обществом друг друга, — задумчиво проговорил герцог, не дослушав ее до конца. — А вот родословная, наследники, долг имеют здесь решающее значение.
— Конечно, вы правы, — кивнув, согласилась Виола. — Вам ведь нужен наследник.
— Совершенно верно. Это главнейшая причина, по которой мужчины женятся, не так ли?
Виола согласно кивнула и вернулась к картине, пытаясь выбросить из головы образ голого Яна Уэнтворта, занимающегося любовью с мерзкой и упрямой Анной, которую она знала. Увы, безуспешно. От этой мысли Виоле сделалось тошно.
— Или ваш муж женился на вас по любви? — небрежно бросил герцог.
Виолу охватил жар, и она решила не смотреть на Яна.
— Уверена, в его решении значительную роль сыграли также соображения долга, ваша светлость.
— Неужели? — Герцог помолчал, потом добавил: — Не представляю джентльмена, которому может наскучить любоваться вами, леди Чешир. Вероятно, он был весьма доволен супружеской жизнью, ведь каждую ночь его постель согревали вы.
Виола неловко повернула кисточку и уронила ее на палитру, забрызгав желтой краской рабочую блузу.
Ян усмехнулся, не пытаясь скрыть свою реакцию на ее смущение, поднялся с табурета и направился к ней.
— Как там продвигается мой портрет?
Если бы не тот факт, что герцог решил понаблюдать за ее работой вблизи, Виола могла бы обрадоваться такому непринужденному переходу к безопасной теме живописи. Но через несколько секунд она почувствовала спиной его тепло. Выглядывая у нее из-за плеча и почти касаясь ее грудью, Ян смотрел на картину, которую она так прилежно рисовала.
— В вашей работе видна рука мастера, не так ли, леди Чешир, — скорее заявил, чем спросил герцог низким, интимным тоном.
Виола чуть отстранилась от его нависающей близости.
— Благодарю, — пролепетала она сквозь ком в горле. — Но, возможно, вам лучше подождать с выводами, пока я не закончу, ваша светлость. — Она кивнула в сторону его табурета. — Прошу вас.
Герцог вышел у нее из-за спины и встал так, чтобы видеть ее лицо. Виола почувствовала на себе его взгляд и не сразу решилась поднять ресницы и посмотреть ему в глаза.
— Интересно, умел ли ваш муж по достоинству ценить ваши дарования, — проговорил Ян, отвергая завуалированное предложение Виолы вернуться на табурет. — Вы удовлетворяли его, Виола?
Этот вопрос лишил ее дара речи, как, очевидно, и рассчитывал герцог, ибо его красивые губы слегка изогнулись, а темные глаза сузились.
— Прошлой ночью я видел удивительный сон, утраченное и вновь обретенное воспоминание, — хрипло прошептал он, убирая со щеки Виолы выбившийся локон, — о женщине с очень ловкими пальцами и мягкими, нежными, одареннымируками. Я проснулся, думая о вас.
Интимные намеки герцога отняли у Виолы способность говорить; он стоял так близко, что сбежать она тоже не могла. Внезапно ее охватил страх. Она широко раскрыла глаза и почувствовала, как горячая краска ползет по шее и поднимается к лицу.
Герцог, не колеблясь, забрал у Виолы палитру, наклонился над ней к столику и положил туда дощечку с красками. Освободив руки, Ян поднял их к лицу Виолы и принялся нежно проникать пальцами в свободные завитки ее волос, пока ее щеки не оказались зажатыми у него в ладонях.
Она быстро моргнула несколько раз, и ее пульс начал ускоряться.
— Что вы делаете? — прошептала она.
Герцог поймал ее взгляд.
— Я знаю, кто вы.
Прошла вечность, прежде чем смысл сказанного дошел до ее сознания. И тогда ясность ударила ее, точно сапогом в живот.
Виола отшатнулась в ужасе, но Ян крепко держал ее. Он предвидел ее реакцию и не дал вырваться, не дал даже шевельнуться.
Его лицо вмиг сделалось каменным.
— Да. Я знаю, кто вы, Виола. И на этот раз вашасудьба в моих руках. Пришла пора забрать у вас то, что вы у меня украли, а взамен наградить вас тем, чего вы заслуживаете.
Виола задрожала.
— Нет… Ваша светлость…
Его губы налетели на ее рот в дразнящем, решительном поцелуе, поцелуе жесткости и силы. Виола вырывалась, но тщетно; она протестующе всхлипнула, но герцог не отступал, он безжалостно, провокационно распалял в ней желание, пока она не сдалась и не приняла его волю.
Виола замерла, позволяя герцогу брать, что он хочет, отдаваясь безумию, позволяя языку Яна преследовать ее язык, как ему вздумается. Она чувствовала его голод, его гнев и угрюмую страсть, порожденную одиночеством. Жгучие слезы застилали ей глаза, но не от грубого напора Яна, а от сознания, чего он натерпелся от нее и как отчаянно ему хотелось, чтобы теперь она испытала это на себе. Как он презирал ее и негодовал на все, чем она стала из-за него.
Ян смягчил поцелуй, почувствовав, что она уступает его натиску, и вдруг оборвал его, так же внезапно, как начал.
Виола жадно глотала воздух, дрожа, жмурясь и ощущая на коже частое, горячее дыхание герцога, его взгляд на лице, его руки, сдавившие ей голову, его пальцы, глубоко увязшие в ее волосах. Она не могла говорить, не могла смотреть на Яна, ярость чувствовалась в самой его позе.
— Вы отняли у меня все, и, тем не менее, я хочу вас, — прошипел он, тяжело дыша. — Этого я принять не могу.
— Пожалуйста… — едва слышно пролепетала Виола.
Герцог немного ослабил хватку, потом еще больше отстранился, чтобы глубоко вдохнуть и успокоить бурю в душе.
— Посмотрите на меня, Виола, — приказал он низким, хриплым голосом.
Ее ресницы затрепетали и открылись; она встретила взгляд Яна, и холод, струившийся из темных глубин его глаз, обдал ее тело ледяным ужасом.
— Вы не погубите меня так, как я могу погубить вас, — прошептал он. — Начинаем завтра вечером. К восьми часам вы приедете ужинать в мой городской особняк, иначе я разоблачу вас. Ясно?
Виоле сдавило грудь; она задыхалась.
Его губы дернулись.
— Маскарад окончен, моя прекрасная, умная леди. Маски прочь.
Герцог резко отпустил Виолу, и ее тело буквально обрушилось на табурет.
Затем он повернулся и ушел, оставив ее потрясенной до глубины души и смертельно напутанной.
Глава 9
Я долго наблюдала за ним в темноте, боясь обнаружить себя. Но когда он задрожал от сильного холода, я рискнула всем и пошла к нему, легла рядом с ним на койку, чтобы согреть его своим теплом…
Виола понятия не имела, что принесет ей вечер, но была уверена, что в столовой герцога ей не удастся поужинать в приятной, расслабляющей обстановке. По меньшей мере, она в этом сомневалась, ибо со вчерашнего дня у нее начисто пропал аппетит. Тем не менее, она исполнит приказ Яна и приедет, одетая в потрясающее платье из бледно-лилового атласа с глубоким вырезом и кружевными оборками темно-фиолетового цвета. Ее волосы будут мерцать жемчужными каплями и свободно расходиться от узла на затылке невесомыми завитками. Конечно, герцог мог запугать ее угрозами, но она всегда знала, что этот день может настать, и уже давно приготовилась отражать каждый его выпад. По крайней мере, она молилась, чтобы сегодня вечером у нее это получилось.