— Напрасно это, господин полковник, — указывая на казаков, предостерег я, — такая охрана ни к чему: бой нам не держать, все подготовлено втихую, а большой отряд слишком заметен. Их благородие, сотник Алаторцев, просил напомнить об этом.
— Ты так находишь, голубчик? — спросил полковник и, подмигнув, задумчиво произнес: — Пожалуй, это верно, возникнет излишнее подозрение. — И, басовито хохотнув, добавил: — Тем более, мы же едем за яблоками, а не за чем другим.
К великому удовольствию казаков, Крюков приказал спешиться и расседлать коней, что они и выполнили с присущей им сноровкой. На подводах оставили по одному ездовому и вызвали двоих вооруженных конников для охраны. Полковник строжайше предупредил: чтобы ни случилось, в бой не вступать, в целости привезти груз на место.
Сытые, застоявшиеся кони шли ходко, рысцой. Развалившись на пахучем сене, я притворился спящим, а сам, между тем, напряженно всматривался вдаль. Вот уже впереди замаячили знакомые кусты терна и дорога, повернув, пошла на горку. Приказываю остановиться, перекурить. Задремавшие на задних подводах казаки встали и, разминая затекшие ноги, стали прогуливаться по обочине. Оба разом потянулись к кисету, но я решительно отстранил их руки.
— Вы служили в армии?
— А то как же? — опешили те.
— Кто же это вас учил бросать оружие на подводе, а самим уходить? Мы же не к теще на блины едем. Живо несите сюда винтовки! Проверю, а то они, может быть, и не заряжены.
Вернувшись с винтовками, казаки смущенно подали их. И как только оружие оказалось в моих руках, я заложил в рот два пальца и свистнул. На сонных, измятых лицах парней появилась странная улыбка: «Вот, мол, какой чудак». Но вдруг их веселость сменилась страхом: они заметили, как с обеих сторон дороги, из кустов, бежали вооруженные люди.
Пять наших ребят тут же сели за ездовых, двое надели казачью форму и тоже устроились на подводах. Гогот, смех, шутки. Но надо торопиться.
К вечеру доехали до Тацинской. Разыскали на путях вагоны, просили доложить о себе начальству. К вагонам нас не допустили часовые, но удалось узнать, что «господин начальник» — в буфете, на станции.
Без шуму снимаем часовых, быстро начинаем погрузку. Сам иду в буфет. Среди немногочисленной публики безошибочно узнаю в сидящем за угловым столиком сотника. Подхожу вплотную, вытягиваюсь:
— Ваше высокоблагородие (нарочно хватаю чином выше). Явился за яблоками.
Изрядно расплывшееся от выпитого лицо сотника удивленно вытягивается.
— А почему не прибыл тот казак, которого я посылал? Где он?
— Ваше высокоблагородие, он внезапно заболел, и полковник приказал ехать мне. Достав из папахи записку Крюкова, протянул ее сотнику.
Прочитав письмо, Алаторцев самодовольно хмыкнул, что-то проворчал себе под нос, потом сердито спросил:
— А больше ничего не передавал старик? Я же просил.
— Никак нет. Ничего не велено передать, кроме записки!
— Хам твой командир, — неожиданно заключил пьяный сотник, — имеет свой спиртоводочный завод — и не прислать ни шиша!
Поняв наконец причину гнева и желая оттянуть время, быстро успокаиваю Алаторцева:
— Не извольте беспокоиться, ваше высокородие. Если забыл полковник, то не забыли мы, в подводе кое-что для вас имеется.
— Так чего же ты мне дурачишь голову зря. Тащи живо!
Стакан еле разбавленного спирта окончательно вывел Алаторцева из равновесия. Лопоча заплетающимся языком угрозы в адрес недогадливого Крюкова, он нетвердо встал и направился к выходу. С трудом обходя стоящие на путях эшелоны, мы двигались к тем вагонам, где уже вовсю работали красногвардейцы. Там стояли подводы, нагруженные доверху ящиками. И тут случай едва не расстроил все дело. Только мы переползли через последний состав, как навстречу бросился молодой боец Вася Пенкин.
— Не яблоки это, — кричал он возбужденно. — Ящик один разбился. Глядим, а там пулеметы, винтовки.
Словно кто подбросил офицера, он шатнулся в сторону и, матерясь, потянулся рукой к кобуре нагана.
— Ты... ме-ер-завец.
Еще мгновение — и грохнет выстрел, кинется охрана, поднимется тревога. Что делать? Коротким ударом, без размаху, бью сотника по голове увесистой медной рукояткой плети, и тот падает на рельсы. Подбегают наши ребята, и вот уже Алаторцев, с кляпом во рту, покоится под ящиками на одной из подвод.
Медленно, удивительно медленно ползут повозки по улицам. Наконец, миновав узкие переулочки, поворачиваем и, выбравшись на бугор, даем кнута лошадям.
В Каменскую отряд прибыл с новенькими винтовками, при двух пулеметах, с полными подсумками патронов. Привезли с собой и сотника. Его передали Щаденко для допроса.