Золотая кошка, по-видимому совсем молодая, слегка выгнув спину и приняв угрожающий вид, прижалась к задней стенке клетки.
— Свежий трофей, — пояснил зоолог. — Она у нас всего несколько дней и еще не привыкла к новой обстановке.
Он внимательно оглядел животное. Затем мы подошли к гигантским змеям. Питоны длиной в несколько метров лежали в клетке, свернувшись небольшим клубком. Сытые, они ленивы и избегают движений, чтобы не мешать процессу пищеварения.
— А что за белый порошок там на полу? — спросил я.
Д-р Зиттер засмеялся.
— Мука. По просьбе одного приятеля я взял на работу молодого человека из города. Чудак решил, что, раз змеи, завидев муку, извиваются и ползут к ней, значит, они ее едят. Разубедить его невозможно. Высыпает в клетку горсть муки и удивляется, что ее не становится меньше.
— А может, у него на уме иное?
— Так я и сам думал сначала. Но на самом деле все намного проще: жители африканской сельской местности — полные невежды в зоологии. Исключение составляют охотники. Они умеют наблюдать за животными и хорошо знают их нравы. Удачливый охотник и сейчас в почете. В его честь односельчане часто устраивают праздники с песнями и танцами. Старайтесь брать в проводники по диким местностям только опытных охотников.
Его слова не были для меня откровением. Ведь и у нас сколько угодно людей, особенно в больших городах, которые не знают, например, какой породы деревья растут в их родной стране. А мой друг, африканец Мустафа, студент медицинского факультета в Лейпциге, признался мне, что диких животных он впервые в жизни увидел в лейпцигском зоологическом саду.
— Почему вы решили отказаться от ловли животных? — спросил я д-ра Зиттера.
Зоолог вздохнул.
— К сожалению, многие виды, пользующиеся сейчас спросом на рынке, в Сьерра-Леоне настолько оскудели, что отлов и продажа этих животных равносильны преступлению. Да и потом, честная ловля зверей требует невероятного терпения, это длительный, упорный труд, романтики в нем нет никакой. Для него нужны опытные люди и дорогое оборудование. Возьмите, например, ловлю шимпанзе сетями. Чтобы не рисковать жизнью животного, приходится прибегать к предосторожностям, которые, естественно, повышают цену «товара». Некоторые бессовестные звероловы, к сожалению, «упростили» задачу: они убивают самок и захватывают детенышей.
— Да, да, я уже не раз об этом слышал.
— Тут во многом виноваты и наши зоологические сады. Они редко интересуются, откуда поступают нужные животные, кто их поймал. Если бы зоопарки покупали животных только у звероловов, зарегистрированных в природоохранных учреждениях, наши пернатые и четвероногие друзья в буше были бы избавлены от многих трагедий.
Доктор Зиттер был совершенно прав. В этом направлении уже кое-что предпринимается, но хороших начинаний пока чрезвычайно мало.
— И сейчас еще сюда наезжают «охотники», прежде всего европейцы, часто даже члены дипломатического корпуса, — с горечью продолжал австрийский зоолог. — По местным законам им не требуется лицензии на отстрел животных. Имеют разрешение на оружие — и достаточно, ведь они якобы защищают поля африканцев. Редких зверей нельзя уничтожать, но кто это понимает? Охотники сплошь и рядом завоевывают несколькими монетами благосклонность местного вождя, и смотришь, их пули уже сразили последние оставшиеся экземпляры западноафриканских животных. И уж конечно, подавай слонов этим так называемым охотникам. Зло, которому нет оправдания! Черт знает что такое!
Последние слова д-р Зиттер произнес очень взволнованно. Я был рад, что познакомился с человеком, который в отличие от большинства приезжающих в Западную Африку европейцев был полон решимости бороться, пока не поздно, за сохранение ее животного мира. Он предложил правительству Сьерра-Леоне объявить национальным парком незаселенные районы гор Лома, последний девственный край в этой стране, и построить там на плоскогорье гостиницу для туристов. Мягкий климат, своеобразный местный колорит, фауна, хотя и менее богатая, чем в Восточной Африке, могут привлечь многочисленных туристов. Тогда и звери окажутся под надежной защитой, и государство получит дополнительный источник валюты — выгода будет двойной. Ничем не ограниченная охота недопустима еще и потому, что европейские охотники обычно гоняются только за трофеями, а ценное мясо, которое невозможно унести без помощи носильщиков, они оставляют на съедение хищным птицам.
Перед отъездом в Сьерра-Леоне я перелистал охотничий справочник Роуленда Уорда, изданный в Африке. Оказалось, что многие рекордные трофеи были добыты именно в Сьерра-Леоне, в основном английскими офицерами, подвизавшимися здесь в период колониализма. По системе оценок, предложенной Роулендом Уордом, шкура леопарда из Сьерра-Леоне признана лучшей в мире. Лесной слон (Loxodonta cyclotis), убитый неким сэром Арнольдом Ходсоном на сьерра-леонской земле, занимает третье место в списке лучших в мире охотничьих трофеев, на втором стоит западноафриканский бонго (Tragelaphus euryceros), выслеженный этим же охотником здесь. Третьи места поделили также уроженцы Сьерра-Леоне черный дукер (Cephalophus mger) и чернолобый дукер (Cephalophus dorsalis).
Только под вечео я распрощался с Зиттерами и фермой «Подкова». Д-р Зиттер долго и сердечно жал мне руку.
— Доброго пути! — кричал он уже в окно «Баркаса». Он сам отпер ворота и помахал мне вслед рукой. По мату с пропиткой «Баркас» выехал наружу. Началась вторая часть путешествия. До захода солнца еще оставалось два часа, и я хотел за это время сделать порядочный рывок в глубь страны.
ПО ПУТИ В МАКЕНИ
Наконец остались далеко позади бесконечные, казалось, болота прибрежной низменности, кишащие комарами и недоступные из-за густых мангровых зарослей. Эти удивительные древесные образования представляют собой большой интерес для ботаника. Мангры произрастают в приливно-отливной зоне на всех участках, периодически затопляемых морем. Это наиболее благоприятная Для них среда, хотя они встречаются и вдали от морского побережья, на территории, покрываемой солоноватой и даже совсем пресной водой. Во время прилива над водой возвышаются только кроны мангров, отливы же обнажают их характерные придаточные корни и удивительное приспособление — воздушные корни, с помощью которых эти деревья получают кислород. Они образуют настоящие заросли вдоль изрезанной береговой линии Сьерра-Леоне и в дельтах многочисленных рек.
Я уже миновал прочный каменный мост через широкую реку Рокел. Густая растительность обрамляет ее берега и покрывает всю долину реки. С этого места Рокел судоходна: даже в сухие сезоны здесь достаточно высокий уровень воды. Кстати, немного дальше на север, у Катикантских холмов, река называется Сели, выше водопадов Бумбуна — снова Рокел, а там, где находятся ее истоки, на севере страны, — опять Сели. Многие крупные реки Африки имеют несколько наименований— в зависимости от того, какие народности живут на их берегах.
Но вот солнечный шар, находившийся в западной части небосвода, с устрашающей быстротой покатился между стройными стволами кокосовых пальм вниз. Пора было подумать и о ночлеге. Я съехал с асфальтированного шоссе на узкую пешеходную тропу и осторожно вырулил между свисавшими ветками деревьев направо в буш, до большой поляны. Лучшего места для стоянки и не придумаешь. Вокруг тянутся ввысь шести-и восьмиметровые стволы пальмы борассус, их длинные веерообразные листья слегка касаются крыши машины. Редкая желтая трава высохла и переломалась. Я вооружился пангой — африканским ножом для рубки буша — и расчистил место для стола со стулом и примитивного очага. В такую сушь я не решаюсь разложить открытый костер, хотя поблизости можно набрать сколько угодно хвороста. Стоит огню перекинуться на буш — и в один миг вспыхнет лесной пожар, погасить который одному человеку не под силу.