В буше я стараюсь питаться по-европейски, что при моих запасах мясных, колбасных и овощных консервов не особенно трудно. Конечно, я мог бы дешево покупать в деревнях кур, яйца, рис и мед, но из-за ограниченного запаса воды я предпочитаю есть однообразную пищу, лишь бы свести к минимуму церемониал «мытья». Совсем от него отказаться нельзя, так как мухи, муравьи и мыши моментально налетают на любую съедобную крошку. Между тем банку консервов достаточно нагреть в горячей воде, открыть, а после того как выгребешь ее содержимое ложкой — закопать в землю.
До наступления темноты оставалось мало времени, я зажег газовую лампу и устроил себе постель в «Баркасе». Яркий свет мгновенно привлек полчища насекомых, которые с жужжанием и гудением кружились вокруг лампы. Несколько раз ч^рез очерченный светом круг проносились зигзагами летучие мыши. Невыносимая духота не давала мне заснуть. Я перебирал в памяти все виденное на ферме «Подкова» и представлял себе мою первую встречу с дикими шимпанзе.
В пять часов утра я поднялся, хотя темно было — хоть глаз выколи, и при свете лампы приготовил легкий завтрак. Как только солнце взошло, я двинулся дальше на север.
Около шоссе растут на голых стеблях толщиной в палец какие-то странные цветы, их ярко-красные головки, напоминающие подушечки для иголок, видны издалека. Мимо пролетает стайка буйволовых ткачиков, они не больше воробья. Их желтое оперение на брюшке красиво сверкает под лучами солнца. У этого вида почти черная голова, роскошные самцы выделяются оранжево-красными глазками. Ткачики охотно селятся колонией, строя на вершине кокосовой пальмы гнезда в виде шатра с направленной вниз короткой входной трубкой.
Дорога пролегает через сухие вторичные леса. Здесь во множестве растут неизвестные мне карликовые кусты и дикая масличная пальма. Этот горе-лес африканцы называют «низким бушем». Временами я много километров подряд еду по унылой местности, где бурая, высохшая трава выше человеческого роста закрывает вид. Редко-редко однообразие травянистого ландшафта нарушается деревом. Этот опасный процесс обезлесения, вызванный традиционными методами сжигания леса, сильно способствует эрозии почвы. Продолжительные ливни, идущие в сезон дождей, уносят верхний плодородный слой, и в результате почва «выщелачивается». Из-за отсутствия гумусного слоя здесь не приживается даже вторичный лес. Почти третья часть территории Сьерра-Леоне, преимущественно на севере и на внутреннем плоскогорье, занята такой бесплодной травянистой саванной. Такие участки производят на меня безрадостное впечатление, которое усиливается при виде валяющихся у дороги «автотрупов». Здесь представлены все виды автомобильного транспорта — от частных малолитражек до больших автобусов. На протяжении двух километров я насчитал не меньше семи следов аварий. Одни обломки ржавеют прямо на обочине шоссе, другие скатились под откос и там сгорели. Некоторые, очевидно, появились совсем недавно, но, так или иначе, они совсем не украшают ландшафт.
В деревнях останки автомобилей охотно используют для несвойственных им целей — в качестве сарая или хлева либо для детских игр, но в буше эти обломки лежат всеми забытые, нередко сквозь них уже проросла трава.
Во всех деревушках вдоль дороги в Макени на маленьких базарах продают овощи и фрукты. Здесь регулярно останавливаются междугородные пассажирские автобусы, направляющиеся в глубинку, которые из-за нагромождений багажа на их крышах кажутся в высоту в два раза больше, чем в ширину. Торговля идет бойко: пассажиры охотно покупают у крестьян, чтобы перекусить в дути, манго, земляные орехи, бананы, вареные початки маиса, копченую рыбу. Самый ходкий товар — апельсины. Они не имеют аромата марокканских цитрусовых, но очень сочны и поэтому хорошо утоляют не только голод, но и жажду. Продаются они в очищенном виде, так что пассажиры избавлены от необходимости сдирать твердую желто-красную кожуру. На этих рынках можно купить плетеные корзины, хлопчатобумажные ткани, сандалии, панги и разную домашнюю утварь. Но вот товаров, предназначенных для туристов, я там не видел. Да и кому они нужны? В Сьерра-Леоне туризм еще не получил такого развития. как в Кении или Танзании, иностранцы появляются здесь очень редко и в большинстве случаев это инженеры, врачи, научные работники, которые где-то в глуши готовят молодые африканские кадры.
Асфальтированное шоссе от Фритауна до Лунсара проложено не так уж давно. Когда-то крупные поселения были связаны лишь узкой пешеходной тропой. Ходить по ней было небезопасно. Только после 1930 года тропу расширили до размеров проезжей дороги, но ею можно было пользоваться лишь в сухое время года. В этой климатической зоне, где в главный сезон дождей выпадает почти семьдесят процентов ежегодных осадков, они неизбежно превращают все проселки в болото.
Сейчас шоссе, не подверженное воздействию непогоды, стало важнейшей магистралью между полуостровом Сьерра-Леоне и хинтерландом, но местные жители по старой привычке упорно продолжают ходить босиком со своей ношей посередине проезжей части. Дрова, калебасы с водой или пальмовым вином они несут домой на голове. Точно таким же образом они доставляют с полей в деревенские амбары собранный урожай. Я неоднократно пытался пройтись с такой ношей на голове, но всякий раз вызывал только смех окружающих. С тех пор я проникся искренним восхищением перед этими акробатическими силовыми трюками, которым крестьянские дети обучаются с самого раннего возраста. При приближении автомобиля пешеходы почтительно отходят в сторону и терпеливо ожидают на обочине, пока он проедет.
Около десяти часов утра я доехал до Лунсара — крупного населенного пункта в дистрикте Порт-Локо, известного железорудными разработками. Лунсар находится в центре богатого железной рудой района Марампа и многим обязан своему местоположению. Местные запасы чрезвычайно ценного красного железняка, содержащего до шестидесяти шести процентов железа, оцениваются в сто миллионов тонн. Поисковые работы выявили также большие запасы красного железняка на реке Тонколили в горах Сула.
Добыча железной руды — старейшая в Сьерра-Леоне отрасль промышленности. Когда-нибудь она опередит добычу алмазов, но пока та твердо занимает в экспорте первое место. Алмазы и железо — важнейшие богатства страны, на их долю приходится около четырех пятых всего объема экспорта. Добыча алмазов — очень важный источник доходов, но он малоперспективен, а главное — половину приносимых им прибылей до сих пор кладут себе в карман иностранные концерны.
Развитие горнодобывающей промышленности после провозглашения независимости вызвало усиленный приток населения в Лунсар и весь район Марампа. Он охвачен бурным строительством. Возводятся новые дома для горнорабочих, школы и больница. Оживилась, конечно, и деятельность профсоюзов. Их стараниями принят закон о страховании за счет предпринимателей на случай увечья. Введена система добровольного страхования по болезни. Продолжительность рабочей недели сокращена до сорока пяти часов, работающие пользуются ежегодно оплачиваемым двухнедельным отпуском. С нашей точки зрения, в этих социальных достижениях нет ничего поразительного, но для Сьерра-Леоне это резкий рывок вперед по сравнению с условиями труда при английских колонизаторах. В переговорах о заработной плате между представителями профсоюзов и горной компании участвуют теперь на законном основании государственные чиновники, которые защищают интересы народного хозяйства. Налоги и таможенные сборы с горнорудных предприятий составляют существенный вклад в бюджет государства, но и оно, в свою очередь, предоставило этой отрасли промышленности большие кредиты и тем уменьшило влияние иностранных компаний. Руда, добываемая открытым способом, вывозится главным образом в Японию через рудную гавань Пепел, грузооборот которой — свыше одного миллиона тонн в год. Благодаря государственной поддержке непрестанно увеличивается механизация добычи и обогащения руды, а это означает, что число занятых на горных предприятиях впредь не будет расти.
Кстати, в Африке железо добывается с древнейших времен. В некоторых районах континента железодобыча восходит, очевидно, к первому тысячелетию до нашей эры.