— Мы здесь никогда не потребляем мясо, — объяснил один из монахов, заметив кислое выражение на лицах гостей.
— По всей вероятности, они сыты священным горным воздухом, — сказал Альфред Бауерхорсту на немецком языке, — хорошенькие перспективы, нечего сказать.
Едва Альфред закончил эту фразу, как перед ним показалось сияющее, радостное лицо какого-то монаха, обратившегося к нему на ломаном венском диалекте. Оказалось, что это грек, проведший молодость в Вене. Отец объявил его слабоумным и устроил в этот монастырь. Много лет провел он здесь вдали от всего мирского, поэтому он искренне обрадовался, встретив людей, знающих немецкий язык. Он живо интересовался происшедшими за последние годы событиями и хотел поговорить с новыми людьми.
Этот монах стал для путешественников гидом. Он показал Брему, Бауерхорсту, Гейглину и Мальзаку двадцать шесть часовен, сооруженных во всех закоулках монастыря и украшенных уродливыми изображениями святых, выполненными самими монахами. Монастырь представлял необъятный лабиринт переходов, клетушек и зданий самых различных видов и размеров.
Монастырские братья могли показать путешественникам все святые места на горе, где Моисей когда-либо беседовал с богом. Многие места на горе были украшены большими крестами. Даже там, где, по преданию, рос священный колючий кустарник, была сооружена часовня.
Посетители сняли обувь, так как в эту часовню можно было входить только в чулках. Внутри в застекленном шкафу выставлен был для обозрения и самый этот священный колючий кустарник.
Альфред все более удивлялся наивности невежественных монахов, которые с детской непосредственностью рассказывали многочисленные истории о том, что якобы происходило когда-то на этой священной горе. Около алтаря в церкви священных кустарников находилась каменная гробница с мощами святой, именем которой назван монастырь. Поскольку путешественники не изъявили желания заплатить солидное количество талеров для того, чтобы увидеть останки святой Екатерины, они и не были удостоены этой чести.
Монастырский сад, за которым монахи заботливо ухаживали, был очень хорош. В саду виднелись развалины разрушенной землетрясением обсерватории, здесь росли кипарисы, миндаль и смоковницы, искусные садовники выращивали виноград и различные виды овощей.
Подавляющее большинство монахов этого монастыря составляли греки. Молодежи не было, встречались исключительно лица преклонного возраста. Чистый и здоровый горный воздух и скромная простая пища явно шли на пользу монастырской братии.
Монахи, как вскоре пришлось убедиться Альфреду, были крайне корыстолюбивы. Началось со скромных просьб о посильной помощи бедной церкви. Далее выяснилось, что посетителям приходится дорого платить за каждую услугу, за каждое знакомство. Очень высоко оценивалось здесь и оказанное путникам гостеприимство. Монахи буквально навязывали посетителям свои дорогостоящие услуги. Для них казалось само собой разумеющимся, что немцы не могут ни разу выйти в горы без сопровождения одного или нескольких монахов, а сопровождение это оценивалось изрядной суммой денег. Для слуги, ухаживавшего в конюшне за верблюдами путешественников, Альфред вынужден был уже через три дня купить новую пару обуви.
Но алчным монахам не так-то легко было иметь дело с Альфредом. Он достаточно долго жил на Востоке и научился уже укрощать непомерные требования жадных просителей, Альфред не считал необходимым пожертвовать в пользу «бедной церкви» сорок восемь увесистых талеров, которых добивался у него настоятель, так как он успел заметить в монастырской церкви такие драгоценные камни, каждый из которых превратил бы всех трех немцев в богачей. Альфред также высказал мнение, что прогулки в горы он со своими товарищами может совершать и без сопровождения монахов. Эти соображения Альфред очень спокойно и убедительно изложил настоятелю.
— Проклятый еретик! — злобно выкрикнул настоятель. — Делайте что хотите и как хотите.
Он повернулся к Альфреду спиной, отказываясь продолжать беседу.
Кроме монахов, в монастыре находилось пятьдесят человек турецкой охраны во главе с капитаном, с которым немцы быстро установили хорошие отношения. Вместе с ним Альфред отправлялся в горы стрелять птиц и горных козлов. Турецкий капитан чувствовал себя на этой горе крайне одиноким. Монахи занимались богом и святыми, а он, мусульманин по вероисповеданию, не мог разделять их интересы. Поэтому на Синае ему было очень скучно, и он искренне обрадовался, встретив людей, с которыми можно было поговорить и побродить в горах.