— А что искать-то, Павел Петрович? Я сейчас, вот домету только.
Окружающие невольно рассмеялись.
— Да вот наши Петрович с Федоровичем у Алексеевича бумаги выпросили, рассовали куда-то и найти не могут.
— Зачем вы смеетесь так, Павел Петрович. Почитай, никто в конторе столько не работает, как Иван Петрович да Михаил Федорович. Вы бы лучше их спать пораньше прогоняли, вот и терять не будут. Да и над старухой тоже нечего смеяться. Ну, что я в этих бумагах знаю? Сроду ни одной не перекладывала.
Вмешался Коровин:
— Тебя послушать, так выходит, что ты за всю жизнь ничего не терял.
— Молчу. Хотя и тебе заводиться нечего. Поищите хорошенько, и найдутся ваши отчеты, если они, конечно, были.
— Спасибо за инструкцию — «поищите как следует», В общем лучше не зли, без таких разговоров тошно.
Тирада Коровина не предвещала ничего доброго, и Буров предпочел ретироваться. Но, как только он ушел, снова появилась участливая Михайловна.
— А верно. Какие они из себя эти дела-то? Может, я и правда засунула их куда? А?
— Да ладно, сами поищем, — буркнул Тарасов.
К счастью, в эти дни Алексей Алексеевич ни разу не спрашивал о материалах. Лишь однажды при случайной встрече он сказал Тарасову, что можно спокойно работать с «императорским архивом». «Правда, — добавил он, — на днях приходил какой-то поджарый деятель. То ли из РИКа, то ли из областного музея. Спрашивал эти дела, бумажку показывал. Говорил, что интересуется историей горных отводов». Но архивариус ответил, что документы заняты и раньше весны не освободятся. «Поджарый» пообещал пожаловаться куда-то и с тех пор пропал.
Усталость брала свое. Наступил, наконец, день, когда Тарасов и Коровин решили устроить выходной.
Они бродили на лыжах по склонам ближайших к городу гор, подстрелили несколько куропаток и зайца. Вернулись довольные и, не заходя в контору, отправились ночевать к Коровину, куда уже давно перебрался Тарасов, предоставив «свеженьким» командировочным полное право изучать все прелести «храма воздуха».
С утра после отдыха работа шла интенсивнее. Среди старых бумаг, связанных пачкой и лежавших под столом Тарасова, обнаружилось несколько «потерянных» отчетов. Друзья были в восторге.
— Хороши мы были бы, если бы побежали к Алексею Алексеевичу.
— На себя жаловаться! Вот уж тогда он нам и бумажки больше не дал бы.
— Наука! Не хватает простой аккуратности.
— Я уже начал привыкать к мысли, что этих отчетов никогда не было.
Теперь просмотр архива мог быть быстро закончен. Обнаружилось несколько участков, заслуживающих серьезного внимания и полевой проверки. Это были находки полезных ископаемых на «собственных» землях; месторождения со сложным составом руд или россыпи, после разработки которых не было найдено их рудных источников.
Дело в том, что золото, платина, минералы, содержащие олово, вольфрам и некоторые другие особенно ценные элементы, сначала накапливаются природой в «рудных телах»— жилах или залежах. Появление этих тел — результат многочисленных и сложных физико-химических процессов, происходящих как в верхних слоях Земли, так и на больших глубинах в огненно-жидком расплаве — магме. Особенно часто рудные тела являются результатом осаждения металлов или их соединений из горячих растворов, поднимающихся из глубин. Оказавшись на поверхности Земли, такие тела разрушаются. Над их уничтожением работают ветер, вода и особенно температура воздуха. То нагреваясь, то остывая, камни начинают растрескиваться, разбиваться на мелкие кусочки. Вода дождей, ручьев, рек и морей перемывает остатки разрушенных скал. Легкие частицы уносятся, а тяжелые, например золотинки, остаются на месте, все глубже проникая на дно потока; образуются россыпи.
Находка россыпей проще, а разработка дешевле, чем находка, разведка и разработка рудных тел. Их чаще, всего добывают первыми. Но вместе с тем главные запасы полезного ископаемого — руда.
Пора было уже прекращать работу над архивом, когда неожиданный случай доставил много дополнительных хлопот.
Перед выходным днем Коровин и Тарасов просидели до рассвета. Пришла Михайловна, чтобы начать воскресную уборку. Решили оставить все на столах и пойти немного отдохнуть. Так и сделали. Но вернувшись, застали Михайловну лежащей в глубоком обмороке около опрокинутого стола. Бумаги были рассыпаны, карта залита тушью из упавшей бутылки. Тяжелый приступ паралича навсегда вывел старуху из строя. Она еще некоторое время продолжала жить, но потеряла дар речи. Что касается материалов, то часть из них пришлось кропотливо восстанавливать, а на это опять уходило время.