– Удивлюсь, если гроза не начнется.
Касси слышала, как он вздыхал. Тыльной стороной левой ладони он размазал пот по лбу, а затем вытер ладонь о свою белую куртку.
На Касси была точно такая же куртка, бесформенное нечто, которое болталось на ней и доходило до колен. Она ненавидела эту вещь почти так же сильно, как и розовую повязку, под которую ей приходилось заправлять свои рыжие кудри.
«Я должна носить рабочую форму! – жаловалась она дома. – И убирать волосы в хвост, чтобы было гигиенично. Вечно ты со своими идиотскими идеями!»
«Устройся на другую работу, которая будет тебе по душе», – беззаботно ответила мама.
Но это была единственная подработка, которую удалось найти в этом захолустье, ее единственная возможность заработать немного денег и время от времени сбегать из деревни. Чтобы навестить своих старых друзей, увидеть своих настоящих, своих единственных друзей.
Она поплелась в подсобку, повесила куртку на крючок. Над ним висела черная табличка, на которой светло-серыми буквами было написано: Кассандра Зондерван.
– На петельку, пожалуйста, – сказал менейер Стру, войдя внутрь.
– А разве ее не надо постирать?
Он взял куртку и понюхал ее. Сначала спереди, потом под рукавами.
Касси смотрела на него с отвращением.
– Нет, еще недельку можно поносить.
Раздался звонок. Долгий и протяжный.
– Кто бы это мог быть? – менейер Стру спешно вышел из подсобки.
Касси взяла сумку. Она проверила, не написал ли ей кто эсэмэску. Ничего. Неужели они забыли о ней? Уже?
– Кассандра!
– Да? – крикнула она, выглянув из подсобки. – Извините, да, менейер?
– У нас еще один клиент.
По голосу она поняла, что он был не особенно рад, но изо всех сил старался изобразить приветливость.
– Ты рассчитаешь его?
– Но я… уже… и касса…
– Ты его рассчитаешь, – теперь его голос звучал строго.
«Ага, конечно, давай, отыгрывайся на мне», – думала она обиженно, прокладывая тем временем курс к кассе.
– Кассандра!
«Ну что еще?» – хотела ответить она, но сдержалась.
Он показал на ее джинсы и топ:
– Куртка. Мы не обслуживаем клиентов, не надев форму.
Она вздохнула, вернулась в подсобку, вся трясясь, надела куртку, которую только что обнюхивал Стру, вытащила из ящика ключ и пошла мимо мясного отдела, средств для уборки, туалетной бумаги и рулонов бумажных полотенец прямо к кассе.
О нет…
У прилавка стоял парень в белых шортах-бермудах и футболке «Хилфигер». Его короткие светлые волосы выделялись по контрасту с загорелой кожей. Он посмотрел на Касси, и на его лице появилась мерзкая ухмылка.
– Классный прикид, Касса. Сразу видно, что ты из большого города.
Он поставил перед ней четыре упаковки пива и добавил несколько пачек чипсов. Стру стоял рядом.
– Немного поживее, барышня. Не заставляй менейера Де Баккера ждать.
– К слову, менейеру Де Баккеру еще нельзя покупать спиртное, потому что ему нет восемнадцати, – пробормотала она.
Стру покраснел:
– Не забывай, у нас тут не хамят. Здесь я устанавливаю правила, а ты делаешь то, что я скажу.
Эдвин де Баккер учился в одном классе с Кассандрой, и она его просто ненавидела. Он был буквально повсюду: в редакции школьной газеты (она тоже входила в редколлегию), на хоккейной площадке (он был капитаном команды), на теннисном корте (который вообще-то принадлежал его отцу, но туда периодически пускали поиграть и других).
«Самый мерзкий урод в этой деревне – это Эдвин де Баккер, – поделилась она со своей матерью через неделю после переезда. – Он живет в гигантском доме и считает себя богом. А, нет, бог – это его отец. Ему принадлежит половина деревни, если верить этому малолетнему придурку».
«По мне, так неплохая партия, – такой была реакция мамы. – Его папа, случаем, не в разводе? Или, может, у Эдвина есть старший брат?»
«Держись от них подальше!» – крикнула тогда Касси. Она вскочила и убежала в свою комнату, хлопнув дверью. Так они впервые поссорились в новом доме.
Она сделала глубокий вдох и пробила сначала пиво, а потом чипсы.
– У меня собирается небольшая вечеринка, – сказал Эдвин, – я даже из жалости хотел тебя позвать, но, как ты сама говоришь, дети и алкоголь – это несовместимые вещи. В следующую среду в деревенском клубе будет детская дискотека. Может, сходишь туда?
– Тридцать два евро двадцать центов, – проигнорировав его вопрос, сказала она.
Он дал тридцать пять евро:
– Сдачу оставь себе. Купишь в среду леденец на палочке.
Не проронив ни слова, Касси положила сдачу перед ним, но он даже не взглянул на деньги и вышел из магазина. Она закрыла кассу.