На границе слуха я сначала услышал слабый голос, твердящий какую-то молитву, а позже заскрипели двери в дальней части зала. Всё это сменилось чьим-то беспокойным голосом. Таким знакомым, но имя владельца тонуло в обжигающем память воске. Дальше я расслышал лишь вскрик, тут же сменившийся кратким обращением к Трону.
Но именно в тот момент хватка Мираэль внезапно ослабла. Демоница оторвалась от моего тела, переводя внимание на нарушителя спокойствия.
И тогда остатки моего непокорного сознания взорвались, вытесняя из головы липкие щупальца лживого удовольствия. Закипающие гормоны придали сил, левая рука сомкнулась на шее проклятой, а правой я нанёс тяжёлый удар прямо в ангельское лицо, на котором в то мгновение застыло тупое недоумение.
Мираэль вскрикнула, опрокидываясь на спину и позволяя мне подняться. Вскочив на ноги я сразу же стал озираться вокруг в поисках меча, за что тут же поплатился.
Опомнившись, демоница оплела щупальцами мою щиколотку и дёрнула на себя. Нос вспыхнул огнем, когда я столкнулся с полом, а мир вокруг на мгновение потух.
— Ублюдок… — избавившись от проникновенного шёпота в голосе, проклятая рывком перевернула меня лицом к себе.
Я попытался ударить наотмашь, но промахнулся и получил в ответ ещё несколько глубоких порезов. Не успела кожа на лице разойтись, как склизкие щупальца уже оплели мои руки и шею, медленно сдавливая хватку.
Давясь собственными яростными криками, я оказался бессилен под натиском приближающегося удушья…
…которое вдруг оборвалось оглушительным грохотом стаббера.
В пятнистом сумраке перед глазами сверкнула яркая линия, в конце пути разлетевшаяся рыжими огоньками.
Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать происходящее. Мираэль же, застигнутая врасплох, опасливо задрала голову к колонне, в которую и пришёлся выстрел. Пуля «инферно» разорвалась, инициировав поджёг смеси, и та дождем посыпалась вниз. Большая часть из огненных сгустков разлетелась вокруг, обжигая кожу даже на расстоянии. Но один огонек зацепился за багровую плащаницу, всё так же висевшую на левом плече девушки. Парчовая ткань занялась практически мгновенно.
Не знаю, что произошло в тот миг в голове Мираэль, но стоило только огню лизнуть ткань, как демоница замерла, наблюдая за происходящим со смесью удивления и какого-то первобытного страха. Лишь когда я сбросил её тело с себя, демоница наконец поняла, что происходит, и попыталась сбить пламя правой рукой.
Но прометий был безжалостен. Зацепившись за плащаницу, он уже начал медленно пожирать культю под ней, обжигая когтистые пальцы. В конечном счёте, подарок кардинала сгорел полностью, проложив путь жадному огню.
Тогда Мираэль закричала.
Святой Трон, давно мне не приходилось слышать столь отчаянных воплей, питаемых чудовищной агонией. Ещё несколько долгих минут демоница билась в конвульсиях, превратившись в сплошной танцующий факел, после чего замерла. Воздух начал стремительно заполняться вонью горелого мяса…
С отвращением отвернувшись от сгорающей девы, я поспешил в ту часть зала, откуда стреляли.
Сестра Афелия полулежала, оперевшись спиной на колонну, а её рука, поддерживаемая Августом, продолжала сжимать стаббер.
— О Трон… это… это сделал я? — Отрешённо бормотал себе под нос церемонарий, не сводя глаз с разгорающегося костра.
Похоже, что оставленная клешнёй рана в плече и перелом не позволили воительнице выстрелить самостоятельно. Всё, что ей оставалось — лишь управлять послушным священником, который бы нацелил оружие в её руке и нажал на спуск.
Так что фактически, выстрел принадлежал именно Августу. И похоже, он был первым в жизни экклезиарха.
— Всё в порядке, святой отец, — я осторожно сел рядом и извлёк пистолет из ладони Афелии, возвращая его в кобуру. — Ты нас спас.
Никогда бы не подумал, что окажусь в такой ситуации…
— Так было угодно Богу-Императору, — поддержала меня воительница, выпрямляясь и едва скрывая боль.
— Я…ну… — от похвалы церемонарий смутился и тут же попытался сменить тему. — А что вообще здесь происходит? Сначала кардинал меня выслал и запретил подниматься людям в Собор… теперь вы тут…
— Позже, — отмахнулся я, поворачиваясь к Афелии.
Лицо женщины побледнело, но продолжало стоически скрывать рвущиеся на волю эмоции. Как только я забрал стаббер, её рука безвольно опустилась на пол, выгибаясь под неправильным углом, у правого же плеча темнел багровеющий след.
— Август, — я осторожно взял руку воительницы и приподнял, чтобы было удобнее. — Мне нужно что-то, чтобы остановить кровь.