Принимая клинок, Август побледнел ещё сильнее, видимо шокированный советами сестры битвы. Тем, как спокойно она говорила об убийстве, абсолютно уверенная в его неизбежности.
— Не бойтесь, — продолжила Афелия, видя страх в глазах нашего спасителя. — Помните, что Бог-Император наблюдает за нами и не оставит вас в беде.
Ещё несколько долгих секунд священник смотрел на нож так, будто бы держал в руках орудие убийства Сангвиния, после чего всё же обречённо вздохнул. Пухлые пальцы крепче обхватили рукоять, примеряясь к её форме, привыкая к весу. Лишь после этого священник осторожно засунул клинок между широкими лентами пояса и прикрыл церемониальным талмудом, висящем на цепи.
Похоже, он всё-таки решился.
— Да направит тебя свет Императора, Август, — моя рука легла на мягкое плечо, всё ещё дрожавшее от страха.
— Похоже, пришла пора вспомнить детство… — ответил церемонарий в несвойственной ему ироничной манере, после чего коснулся моей ладони. — Император защищает, Иероним…
Все трое мы сложили руки на груди, и лишь тогда священник торопливо удалился в сторону галереи с чёрными стенами.
— Жестокая необходимость… — глядя ему вслед произнесла Афелия тихим тоскливым тоном, будто уже смирилась с бесславной кончиной толстяка.
Я же только покачал головой, мысленно моля Императора о том, чтобы Август всё-таки справился. И проклиная себя за то, что пришлось так поступить со своим спасителем…
Глава 12
Чувство вины вдруг собралось под сердцем комком пустоты, отчего мне оставалось только бессильно скрипнуть зубами. Гоня прочь дурные мысли, я расстегнул ремни кобуры и протянул её воительнице.
— Надеюсь, сестра, с левой руки вы стреляете лучше.
Та бросила в мою сторону гневный взгляд, но приняла пояс и грубо накинула его на плечо. Из-за травмы руки ей потребовалась помощь с застёжками, но стоило только закончить с этим, как палатина молча пошла вперёд, стараясь не отрывать взгляда от пола.
Очевидно, ей было непросто смириться с новыми потерями, понесёнными в этой бесчестной тайной войне. В войне, в которой невозможно было выступить широкой грудью, закованной в керамит, и ворваться в ряды врага с праведными воплями…
Бродя в тени, я отыскал среди окровавленных тел тусклое бирюзовое лезвие и вернул меч в ножны. Догнав Афелию, я на мгновение замер в нерешительности, пытаясь найти какие-то слова утешения. Но едва ли она в них нуждалась. Копящаяся внутри неё скорбь лишь укрепляла праведную решимость, что молотом громила все возможные сомнения, которые могли до этого терзать душу.
Переполненная яростью, воительница ударом ноги открыла очередные двери, впуская в зал покаяния отголоски творящейся наверху мессы. Казалось, будто на время схватки с Мираэль мир за чёрными стенами замер. Но сейчас пришло время идти дальше, и бьющий в лицо сквозняк холодил кожу, мрачно напоминая о главном испытании, поджидавшим впереди.
***
Новые двери и коридоры окончательно вывели нас в общие залы под Собором. Воздух здесь пропитался ладаном и дрожал от громыхающей какофонии звона и органного рёва, смешавшегося с пением тысяч хоровых голосов.
Но вместе с этими звуками, нас встретили гигантские толпы священнослужителей.
Разодетые в роскошные траурные рясы, они удивительным образом не разделяли того праведного благоговения, что царило на улицах. Даже наоборот, многие из них кривились от злобы, потрясая кулаками и не сдерживаясь в выражениях.
Из обрывков фраз становилась ясна общая картина — все эти люди являлись почётными гостями и должны были присутствовать сейчас наверху. Но кардинал решил изменить правила, прогнав всех сановников под главный зал, заставляя тесниться в этих тёмных сырых подземельях.
Сначала я удивился, что мешало всем этим людям подняться и выразить свой протест, но преодолев помещение, понял. У просторного лестничного пролета, облачённые в чёрные с пурпуром ткани, стояли стражи.
У обоих из них левую руку укрывала багровая плащаница, отмеченная символом канцелярии кардинала. Лица скрывались за глухими шлемами с ярким плюмажем. Лишь в тонкой глазной щели можно было разглядеть странный блеск, не сулящий ничего хорошего для отважившихся пройти священников.
Моя рука уже потянулась к мечу, когда в воздухе загрохотал стаббер. Всего за секунду двое мужчин вспыхнули двухметровыми факелами. Но в отличие от Мираэль, они не бились в агонии. Афелия поразила каждого в голову, тем самым лишив стражей мучений.