Афелия прошла вперед до конторки, окруженной протяженными деревянными шкафами. На массивном столе до сих пор тлела одинокая свеча, почти достигшая бронзовых обводов стойки.
— Здесь никого? — Нагнав спутницу, я попытался заглянуть в ее лицо, но палатина глядела на высокие двойные двери, отделявшие нас от следующего помещения.
Несмотря на мрачную роскошь, деревянные створы выделялись лишь своей толщиной и кованой сталью.
— На время особенно больших праздников не принято отправлять сюда девушек…
Афелия хотела сказать что-то еще, но я предупредительно поднял руку, приглядываясь к беспорядку на столе.
Мерцающий огонек выхватил из наступающего мрака раскрытый молитвенник, странно повернутый относительно края стола. Но куда сильнее мое внимание привлекло нечто темное, еще не успевшее засохнуть.
— Здесь кровь, — осторожно обмакнув пальцы в субстанцию, я поднес их к свече.
Кожа окрасилась багровым, развеивая мои сомнения и вырывая из легких воительницы взволнованный вздох.
Первой мыслью было выхватить стаббер и обернуться к ней, чтобы потребовать ответа. Чувство подозрительности обострилось настолько, что уже и палатина виделась мне тайным врагом. Она заманила меня в ловушку?
Однако, встретив мой взгляд, палатина была готова принять удар, будто только подтверждая мои опасения. Рука сама собой потянулась к кобуре, но вдруг из-за массивных дверей раздался хлесткий свист, тут же потонувший в вопле, похожем на стон наслаждения.
— Похоже, кто-то пренебрег наставлениями, сестра… — Мрачно подытожил я, оголяя оружие и сокрушая ногой двери.
Стоило только створам с грохотом разойтись, как в лицо ударила духота, напитанная отвратительно знакомым зловонием. Свет лампады тут же потускнел, уступая место какому-то лиловому сиянию, проникающему в помещение извне. Теперь мы оказались в просторном зале, украшенном двумя рядами колонн, за которыми скрывались неприметные деревянные двери. Часть из них оказались открыты, демонстрируя аскетичные тесные кельи.
И там лежали тела.
Неверное сияние скользило по обнаженной бледной коже, стремясь очертить выступающие формы, покрытые кровью и уродливыми рунами. Мимолетный взгляд вызвал приступ тошноты и заставил меня отвернуться.
— О Трон… — Услышал я голос Афелии, за которым вновь последовал свист, но на этот раз звонкий, сменившийся разве что тяжелым звуком падения.
Впереди, примерно в центре прямоугольного зала, лежали еще тела. Все они оказались обнажены и связаны в извращенной манере, будто бы главной целью было не только удерживать жертву, но и унизить ее, доставляя дискомфорт на груди, шее и между ног.
Каменный пол в этом месте терял свою черноту, уступая багровому блеску, дрожащему от каждого движения фигуры, величественно стоявшей посреди этого ужаса.
Воительница в черном доспехе и с бардовой плащаницей на левой руке, словно бы не сразу обнаружив наше появление, медленно обернулась. Несмотря на силовой доспех, можно было заметить, как содрогается ее тело, поддаваясь некоей неслышной мелодии.
— Ах…моя госпожа… — Вокс-передатчик шлема Мираэль зазвенел ядовитым удивлением.
Стоило девушке полностью обратиться к нам, как у меня задрожали ноги. Вся нагрудная пластина доспеха покрылась багровыми знаками, нанесенными старательной рукой в какой-то замысловатой последовательности. Мозг против воли попытался разгадать ее, и мое тело лишь пропустило очередной удар, падая на колено.
В ушах зашумела кровь, заставляя сердце биться чаще и сотрясая грудь сбивчивым дыханием.
— Мираэль, что ты вторишь?! — Афелия сделала шаг вперед, извлекая из ножен гладиус.
Похоже, что палатина больше не собиралась нянчиться со своей павшей подопечной.
— Я всего лишь доверилась зову сердца, госпожа… — Ответила девушка ужасающе откровенно и чувственно. — И теперь я вновь могу любить себя…
Выронив окровавленный кнут, Мираэль потянулась рукавицами к голове. Щелкнули магнитные замки и тяжелый керамитовый шлем рухнул на пол, заставляя нас с Афелией лишиться дара речи.
В странном лиловом сиянии на нас смотрело ангельское лицо, лишенное каких-либо изъянов, сочетая в себе мужские и женские черты. И это лицо улыбалось нам, демонстрируя острые клыки.
Оскверненная воительница зашагала нам навстречу, наполняя помещение своим звонким смехом и играючи сдирая с тела фрагменты доспеха. Кусок за куском, черная сталь сыпалась на камень, оголяя совсем не поддоспешник.