- А раньше ты говорил другое. - Гермиона оказалась рядом и положила теплые ладони ему на плечи. - И в меня вселил надежду.
- Влюбленным часто кажется, что их идеальный мир навсегда. Но то не так. Я бы не стал воспринимать те слова серьёзно.
- Никак не думала, что ты испугаешься, ещё ничего толком не начав. - Гермиона прикусила нижнюю губу. - А меня ведь предупреждали.
- Правильно делали, - Гарри нахмурился. - И у тебя всё ещё есть шанс уйти.
- Не дождёшься, Поттер, - отчеканила Гермиона. - Поиграешь в благородного рыцаря в другой раз. Ладно?
Гарри зажмурил глаза. Ему показалось, что в них ударил яркий солнечный луч.
- Тебя я меньше всего намерен подвергать опасности, и поэтому решил, что будет нечестно так поступать с твоими близкими людьми. Поэтому, Гермиона, и только поэтому, я рассказал о возможных угрозах нашего мира твоим родителям. Ты же всё время отмалчивалась, и о нас, и о наших... отношениях, но так нельзя!
Гарри помнил тот день, словно всё было вчера. После пятого курса, когда смерть Сириуса, казалось, раздавит его окончательно, сотрёт с лица земли всё, во что он верил и чем дорожил, неожиданно, прогуливаясь, точнее, бесцельно бродя по улицам Литтл-Уингинга, Гарри забрёл на ту самую детскую площадку, где когда-то любил коротать дни. И там, на качелях, он увидел Гермиону. Сперва Гарри думал, что у него едет крыша, но, когда подруга подошла и сказала, что приехала его поддержать, он вдруг понял - она стала его спасением.
- Гарри, давай я сама буду решать, что и как мне делать?
- Хорошо, если твой отец на самом деле против любого нашего дальнейшего общения, то объясни мне: что же ты здесь делаешь? - зашипел Гарри, разворачиваясь к Грейнджер и хватая её за запястье. - Он тебя отпустил? Ко мне, к тому, кто ведёт его единственную дочь на смерть?
Гермиона не могла на все сто процентов отказаться от него. Не могла объяснить необъяснимую тягу к Гарри. На первый взгляд, в пареньке не было ничего выдающегося, но только не для неё. Гермиона хорошо помнила, как несколько месяцев назад просто плавилась от одного его прикосновения. Дрожала всем телом, однажды заглянув в зелёные глаза, в которых умещалось так много несовместимого, что становилось не по себе. Хотелось спрятаться от этих глаз, но они магнитом тянули назад.
- Нет, - Гермиона в мгновение ока стала настолько серьёзной, что Гарри показалось, будто комната покачнулась, и стала расплываться у него перед глазами. - Он бы не был моим отцом, если бы нарушил слово. Я сама приняла это решение. Непростое. Но всё же решение.
- Говори, - он отпустил её руку и застыл, ожидая всего чего угодно.
- Я стёрла родителям память.
*** Гарри старался не смотреть в зеркало. Ему было не по себе. Он на самом деле думал, что всё ещё поправимо. Однако один быстрый взгляд заставил усомниться: шикарные мешки под глазами, заплывшими от большого количества жидкости, не самой приятной для организма; ссадины после побоев; щетина, отросшая довольно прилично. Красавец просто. Гарри выбрал для похода в больницу непримечательную толстовку с капюшоном и куртку из стеганного материала цвета мокрого асфальта. Чёрные джинсы и кроссовки на толстой подошве, чтобы было удобно перепрыгивать лужи. Он стал похож на дворового пацана-подростка. Тем лучше. Чем меньше любопытных взоров он притянет, тем лучше.
Только подходя к зданию больницы, начал осознавать всё, что с ним произошло. Он испугался ещё больше. До нервной дрожи. Перед глазами как никогда ясно встали картинки с Гермионой. С его сильной Гермионой, которая наглоталась каких-то гребанных таблеток... Парень поморщился, застегнулся, и спрятав руки в карманы, проскакал по треснувшему дорожному покрытию возле парковки. Медперсонал, что видел это, усмехался. Со стороны могло показаться, что он просто уходит от реальности, забываясь в детских забавах, но на самом деле он не уходил - он убегал от реальности, вливая в себя алкоголь, разбойничая и уверяя себя, что это пройдёт.
Гарри на мгновение задумался о том, насколько он виновен в том, что сделала с собой Гермиона. Он и правда виноват? Он довел её? Чтобы там ни говорили, но осознать ценность своей жизни проще, чем чужой. Поттер сейчас жалел только себя, но Гермиона тоже вписывалась в его жизнь. Она была её частью. Существенной. Он не мог отпустить её. Пока не мог. Осуждать Грейнджер за её слабость он тоже не мог. Сам не святой. Но пытался. Все люди имеют свои уязвимости. Правда небольшое удивление и ошеломление не покидало - Гермиона не смогла быть такой сильной, какой хотела казаться. Увы.