Чарли получал огромное удовольствие и знал, что Пегги Сью танец нравится ничуть не меньше. Когда взмыленные музыканты закончили играть, он галантно поклонился и поцеловал руку партнерши, в точности подражая Кларку Гейблу из «Унесенных ветром».
— О, Чарли, — хихикнула девушка, — ты становишься сентиментальным.
Чарли смотрел на очаровательно раскрасневшееся личико девушки и старался, чтобы это было не слишком заметно ей и окружающим. Она обмахивалась платочком. Была ли она красивой? Безусловно. Был ли он влюблен в нее? Сложный вопрос. Не ступил ли он на скользкую дорожку, ведущую к зияющей пропасти сексуальной невоздержанности? Нет. То есть…
— Де-е-етка! — раздался хриплый голос сзади. — Как насчет того, чтоб повеселиться с ВВС? Попляшем под этот обезьяний «бим-бом-бом»? Буржуйская декадентская дрянь, конечно, но кровь разгоняет.
Пегги Сью повернула голову и испуганно отшатнулась, увидев в нескольких сантиметрах от себя лицо разомлевшего майора Маккарти. Тот грубо схватил девушку за талию, сложил губы трубочкой и потянулся к ее лицу. Чарли не знал, что ему делать. Левая рука Маккарти сползла на попку Пегги Сью, пальцы принялись жадно мять то, что находилось под платьем.
— Чарли… — слабо позвала на помощь тщетно пытавшаяся вырваться Пегги Сью.
Чарли вежливо похлопал майора по плечу.
— Извините, сэр…
Маккарти обернулся и посмотрел на него налитыми кровью глазами.
— Вали отсюда, парень! Не видишь, твою мать, что я занят государственным делом особой важности?
— Прошу прощения, товарищ майор Маккарти, сэр, — не отступил Чарли, но, по-моему, эта молодая леди не хочет иметь дела с вами. Больше того, сэр, ей пятнадцать лет.
— А кто тебя о чем-нибудь спрашивал, парень? — Маккарти отпустил Пегги Сью и приблизил лицо к Чарли. От него страшно несло перегаром. — Что-то ты мне напоминаешь поганого буржуя…
— Меня никто не спрашивал, сэр. Но, при всем уважении к вам, я не заметил, чтобы вы спросили у молодой леди, хочет ли она… э-е… танцевать с вами.
Маккарти затрясся, будто вулкан перед извержением.
— Ты, хуй в очках, я — герой войны и могу делать все, что захочу.
Без всякого предупреждения он широко размахнулся и заехал Чарли кулаком в лицо.
Тот упал навзничь, ощутив во рту привкус крови. В момент удара он потерял очки и перестал что-либо видеть. Маккарти истошно орал, выкрикивая нецензурную брань. Пока Чарли шарил по земле в поисках очков, все вокруг затихли: сначала танцующие, а потом и оркестр. Пегги Сью рыдала, будто потерянный ребенок.
— Ну, вставай, ревизионистская сволочь! Вставай, ублюдок, и попробуй на своей шкуре, что значит схлестнуться с Бомбардировщиком Джо…
Кто-то помог Чарли подняться на ноги. Неожиданно фигуру Маккарти закрыла от него спина Джека.
Молодой пилот нанес майору несколько коротких и мощных ударов в лицо. Тот взревел, но не мог ни увернуться, ни нанести ответный удар, а лишь молотил кулаками по воздуху и страшно сквернословил.
Потом вдруг осел на землю, поверженный сочетанием апперкотов Джека и изрядной дозы пунша. Из носа майора закапала густая темная кровь.
Сквозь собравшуюся толпу протиснулись люди в форме. Хаббард и Моррисон схватили Джека и заломили ему руки за спину. Он не сопротивлялся. Подошел Паттон, за которым семенил перепуганный Осгуд Янделль.
— Что это за чертовщина? — спокойно спросил генерал, вынимая изо рта сигару и сплевывая табачную крошку.
— Я могу все объяснить, товарищ генерал, сэр, — вызвался Чарли. — Майор Маккарти схватил вот эту молодую леди. Ей это не понравилось, и я попросил майора отпустить ее. Он ударил меня. Тогда вот этот товарищ…
— Это так, товарищ майор? — спросил Паттон.
Тот все еще сидел на земле, пытаясь остановить кровотечение. Когда он полез в карман за носовым платком, там оказался лишь список затаившихся буржуев. Теперь документ был безнадежно замаран кровью.
Прежде чем Маккарти успел ответить, в толпе опять началось движение.
— Пропустите ветерана войны. Дорогу ветерану, я говорю! — Хоуви направлялся к Джеку, не замечая никого, кроме своего друга. — Ну что, ас? Добыл я для нас кусок этой жженой коровы. Пришлось сказать, что я переодетый агент ФБР. И выпивкой тоже разжился в палатке для начальства… О, черт… Добрый вечер, товарищ генерал Паттон, сэр. Выпить хотите? Кстати, не поделитесь со мной одной из этих ваших сигарок?»
Паттон, не раздумывая, выхватил роскошные револьверы, подаренные ему Капоне. Хоуви продолжал ухмыляться, а генерал прицелился и спустил курки. Оба револьвера одновременно дали осечку, слабо пыхнув дымом. Хоуви хохотнул.
— Хаббард, — прорычал красный, как рак, Паттон, — Сбегай за патрульными. Если не найдешь, принеси мне пистолет. Любой пистолет. Понятно?
— Так точно, сэр! — Хаббард козырнул и удалился, оставив Джека на попечение Моррисона.
— Минутку, товарищ генерал, — сказал Хоуви. — Я не сбежал и ничего не нарушил. Я честно заработал свою свободу. А кроме того, если вы собираетесь меня расстрелять — на что, несомненно, имеете полное право, то разве для этого не существует должных процедур, предусмотренных нашим справедливым социалистическим законодательством?
— Если ты еще не понял, — ответил Паттон, — то мы и есть социалистическое законодательство. И как только этот болван вернется с пистолетом, я расстреляю тебя без всякой волокиты. Лично.
Чарли тщетно высматривал Линдберга, надеясь, что тому удастся успокоить генерала.
Хоуви откусил здоровенный кусок жареного мяса.
— В таком случае, — начал он с набитым ртом, — вы, конечно, позволите приговоренному высказать последнее желание?
Паттон беспокойно огляделся, не зная, как при стольких свидетелях отказать смертнику в последнем желании.
— Безусловно, не откажу, — ответил он нарочито громко. — Никто не посмеет утверждать, что Американская Коммунистическая партия негуманна. Что у вас за желание?
— Я хочу, чтобы мне дали возможность высказаться и не прерывали всего несколько минут.
Чарли посмотрел на Джека, но лицо молодого пилота ничего не выражало. Шутки давно кончились.
— Видите ли, товарищ генерал, сэр, дело в том, что я — тоже летчик. Правда, у меня нет таких сказочных птичек, как у вас, и мою машину не собирали на заводах Америкэн Моторз или Прогресс Дайнемикс. Я сам спроектировал Х-1 и слепил ее из старых запчастей и бросовой фанеры. Я просто бродяга с крыльями, но это не помешает мне перелетать любого из вас с закрытыми глазами, в любой день недели и в любом сочетании.
— Ха! — гаркнул Моррисон, отпуская Джека и делая шаг к Хоуви. Он высился над стариком, как башня. — Вот это был бы день!
— Да уж, черт возьми, был бы, Дюк, — согласился Хоуви, без страха посмотрев в глаза великану. — Я не боюсь вас, ребята. Потому что, если разобраться, кроме дерьма и громких слов, в вас больше ничего нет. А ваши военные подвиги это вообще фикция. Снять с вас форму — и останется пустое место. Я, может быть, был лучшим пилотом-истребителем в ВМС и ВВС вместе взятых, но когда началась война, мне заявили, что я слишком стар и «политически безграмотен». Я говорил этим олухам, что в бою это не имеет значения, но нет — истребитель мне не доверили. Пришлось гонять старые грузовые корыта на Тихом океане. Потом я выбрасывал диверсионные группы за линией фронта в Европе. Но это было хоть что-то, я служил своей стране…
Он повысил голос, обращаясь уже не только к Паттону, а ко всей толпе:
— А хотите узнать кое-что, леди и джентльмены? За все то время, что я провел на фронте, я ни разу не слышал ни об одном из этих вот «асов». Всех настоящих героев я встречал: и Дика Бонга, и Джимми Стюарта, и Дулиттла. Только они почему-то не знали никого из этих. За исключением генерала Паттона, конечно. Кто же не слышал о старине «Крови, Поте и Славе». Ведь он лично сократил войну, по меньшей мере, на полгода, когда запрыгнул в чужой самолет и полетел утюжить дивизию СС «Смерть». Он умудрился обогнать собственные войска и спас их, заодно с мирным населением, от орд обезумевших нацистов, поклявшихся стоять до последнего человека. Я сам видел генерала в Германии в сорок пятом. Он только что провел целый день за штурвалом «Боинга», сбрасывая зажигалки на Берлин. Его снимали парни из кинохроники, а я в это время поболтал с экипажем. Странные люди, они почему-то недовольны, что какой-то сухопутный псих высадил из самолета их настоящего командира. Ко всему прочему, сбрасывая бомбы, генерал проявил куда больше энтузиазма, чем точности. По военным укреплениям, которые были его главной целью, он, похоже, не попал, зато сжег госпиталь, церковь и детскую площадку. Понятное дело, все эти больные, монахини и детишки могли записаться в фольксштурм и надолго затянуть войну. Дивизия СС? А ее и в помине не было. Фрицы ее просто придумали, надеясь, что мы испугаемся и приостановим наступление.