— Я не богатый. Тятька землю пашет!
— А зачем торгует? Вот за это и ты буржуй.
До всего охотник и непоседа, Санча, вдруг прервав болтовню, замирает на месте; он слышит странный, незнакомый звук в тайге.
— Какая-то птица, не слыхал такой ни разу.
— Да куда ты, комуха!- кричит Петча,- это дятел!
— Нет, не дятел. Дятел долбит и кырчит, а этот по-иному!
— А я тебе говорю - дятел!
Из тайги доносится звук, не похожий ни на крик птицы, ни на голос зверя. Др-р-р-р… несется по лесу вибрирующий, дребезжащий звук. Ему в ответ такой же тоном ниже: др-р-р-р-р… Совсем близко звучит еще ниже: р-р-р… Санча устремляется вперед, бесшумно скользит в мягких черках меж стволов.
— Собаку подержите!
Вернувшись, он сообщает:
— Не думал, чтобы птица-дятел такая хитрая была. Сидит, проклятая, на сосновом тоненьком сучке, возле самого ствола и в кончик клювом-др-р-р, как на струне играет. Голоса своего нет, скликаться вот и придумала.
Начинается спуск с хребта. От реки казалось так просто пройти хребтами, сплошной неразрывной стеной огибающими долину, а тут вдруг неожиданный спуск.
— Куда же это?
— Спроси у него!
Чем ниже, тем гуще становился лес. Сплошная чаща преграждает путь. Вот повеяло влажным холодом. Ребята шагают под мохнатыми, лапчатыми пихтами. Не хочется ни говорить, ни оглядываться. Через несколько минут путники упираются в болото. В полуверсте за болотом, из чахлого березняка поднимается крутой хребет. Поблуждав в тщетных поисках обхода, решают итти вброд.
Скинув обувь, засучив штаны, во главе с Петчей, идут по холодной ледяной воде. Чем дальше, тем глубже; вода достигает колен.
Сосредоточенно разглядывая место, куда ступить ногой, ребята пробираются к середине. Взлетающие из зарослей утки пугают внезапным шумом крыльев и громким кряканьем.
— Ах, язви тебя в жилу! Даже вздрогнул,- говорит Петча.
— Полкан, узи! Лови их!- кричит Санча.
Но собака плетется за хозяином, не выказывая никакой охоты, бултыхаться в болоте. И только лишь, когда утки начинают срываться одна за другой, не выдерживает и начинает шарить. Поднявшаяся из-под куста матеруха падает возле самой морды, бьется в траве, как раненая.
— Утка подстреленная!- кричит Гринча.
— Пойди подбери ее,- смеется Санча,- на хвост соли насыпь!
— Собаку отводит, гнездо свила где-нибудь близко,- объясняет Петча.
Как только Полкан, вообразив подобно хозяину, что утку легко схватить, разинув пасть, пытается хапнуть добычу, она делает , ловкий взлет и снова барахтается в воде. Скоро глупая собака скрывается в чаще.
Полкан, нох! Полкан, нох!- кричит Гринча.
В ответ доносится протяжный визг разгоряченной погоней собаки. Зазевавшийся Гринча скользит с кочки и, растопорщив руки, стоит по пояс в воде, испуганно втягивая в себя воздух.
— Вылезай, тюлень неуклюжий, цепляйся за траву!
Перебравшись к хребту, ребята выжимают штаны и дружно для согрева взбираются на вершину. Им казалось, что с хребта откроется даль разлившейся реки, но их изумлению нет границ, когда вместо блестящего простора видят перед собой высокий хребет, покрытый тайгой.
Где же река?- спрашивают они друг у друга.
— За этим хребтом, наверное. Надо лезть на него, а то заблудимся, если уйдем от реки!
Примчавшийся Полкан со стороны хребта, на который они собираются взбираться, сбивает их с толку.
— Значит мы оттуда шли. Полкан по нашим следам бежал.
— Идемте по этому хребту! — решает Петча.
Доверившись собаке, они делают роковую ошибку. В погоне за уткой она обогнула подножье хребта и по слуху нашла ребят.
Полкан отряхивается и катается от радости по земле.
До вечера дети идут по хребту, который, то понижаясь, то вновь поднимаясь, уносит их на своей щетинистой спине все дальше от реки. Волны вечерних синеющих гор вздымаются вокруг, словно тучи. Дети молчат, подавленные мрачной красотой зари, полыхающей широким заревом. Сосны стоят, угрюмо затихнув, нахмурив темные брови, охраняя вход в тихую тень.
— Стой, паря,- говорит Петча,- ночевать здесь будем! Пока светло, надо за водой спуститься.
Ребята стоят на небольшой поляне. Петча морщит лоб, соображая, как могли они заблудиться, откуда вдруг вырос хребет, загородивший путь к реке.
— Ну, я за водой. Готовь костер,- говорит он, берясь за котелок.
На поляне раздается звук топора. Раскатистое горное эхо многократно повторяет треск упавшего сухого дерева.
5
Еще темно. Чуть светает. Санча подвигает обгоревшее бревно в костер и снова ложится. Петча и Гринча, не просыпаясь, отодвигаются от вспыхнувшего костра и снова сопят носами. Полкан, как полагается собаке, лежит поодаль и слушает. Иногда поднимается, сбегает куда-то вниз и снова ляжет.