— Нет! Нет! — воскликнул Купер, но глаза выдали его, он запаниковал. — Вылезайте! Вылезайте! — почти кричал он.
Не успел Стрейндж вылезти из машины, как белый «роувер» рванул в темноту.
12
«Оруженосец должен преклонить колена перед алтарем, воздеть руки к небесам и обратить очи, телесные и духовные, к господу. А рыцарь должен в знак чистоты, справедливости и милосердия коснуться своим мечом плеча оруженосца…»
Квитмен в халате одолевал средневековое рыцарство. Безуспешность поисков Стрейнджа отвлекла его от ритуальных церемоний четырнадцатого столетия. Где Стрейндж? Как пойдут события дальше? Выполнимы ли задания Приса? Тот начал уже сердиться. Завтра придется заняться анализом положения. Возьмет ли Прис в свои руки контроль над связью с подразделением безопасности? Квитмену не хватало Лиз. Развалившись в кресле, он слушал записанную на магнитофон «Серенаду» Бриттена. Соло рожка, звучащее в сумерках, когда он думал о Лиз, замерло. Погребальная песнь достигла душераздирающего крещендо.
Прозвенел дверной звонок. Квитмен взглянул на будильник, стоящий на тумбочке. Неужели вернулась? Он зашаркал шлепанцами к двери.
— Кто там?
Молчание. Снова звонок.
— Кто там?
Любопытство и желание увидеть Лиз одержало верх над сомнениями, и он распахнул дверь. Стрейндж, поставив в проем ногу, произнес:
— Джеймс, нам надо поговорить.
Квитмен в ужасе уставился на него. Случилось то, о чем предупреждал Хейтер. Стрейндж, не снимая здоровой ноги с порога и опираясь на палку, тяжело дышал от подъема по лестнице. Несмотря на холод, на лбу выступили капельки пота, легкая испарина подчеркивала жесткие черты лица. Он выглядел измученным. Под меховой курткой — обычная одежда, но рубашка — грязная, а брюки плохо отглажены.
— Мистер Стрейндж, вам не стоило сюда приходить.
— Меня никто не видел. От слежки я избавился. Впустите меня. На полчаса. Я все объясню.
Квитмен отступил в сторону и захлопнул за Стрейнджем дверь.
— Вас прослушивают? — тихо спросил Стрейндж, снимая пальто и заполняя собой маленькую прихожую.
— Понятия не имею. Не думаю. — Едва Стрейндж вошел в гостиную, враждебность Квитмена к бывшему начальнику сменилась сухой вежливостью.
— Чаю? — поинтересовался он.
— Спасибо, Джеймс, — глубоко вздохнул Стрейндж, расположившись в единственном удобном кресле. Он избавлялся от беспокойства, как спящий, проснувшийся от кошмара. Он сделал вид, что не замечает официальности Квитмена.
— Как прекрасно почувствовать себя наконец в безопасности, — сказал он, когда чай был готов.
— В безопасности?
— Стоило мне покинуть управление, как за мной установили слежку, — выговорил он. — Джеймс, неужели вы не знаете? — Квитмен колебался. Он был слишком утомлен, чтобы лицемерить.
Стрейндж хорошо изучил Квитмена.
— Конечно, знаете. Чего они говорят? — Он наклонил голову вперед, подчеркивая, как ему было свойственно, вопрос.
— Извините, Фрэнк, не могу сказать. Принимая вас здесь, я рискую головой.
— Не переживайте. Говорю вам, я избавился от слежки в Саутгемптоне. Повезло. Я почти три дня свободен. Здорово, конечно, но долго это не продлится.
Квитмен промолчал.
— Ну, хоть одно утешает, — Стрейндж неопределенно, но многозначительно усмехнулся, — вы меня не прогнали. Духу не хватило, а?
Квитмен разрывался между прежней верностью и новым служебным положением.
— Вам, Фрэнк, — с трудом выжал он из себя, — нельзя здесь оставаться. Мне жаль, но вам придется уйти.
— Вас тоже завербовали, — Стрейндж сурово посмотрел на Квитмена, с выражением, которое тот еще не забыл. Квитмен молчал. — Наверняка завербовали.
Квитмен кивнул головой.
— Верность подешевела в наши дни, Джеймс. Я шел сюда вечером потому, что думал: вам можно доверять.
— А я думал, что могу доверять вам, — резко возразил Квитмен. — Я ведь все знаю. И вы меня порицаете?
— Понятия не имею, чего вам про меня наболтали? — обиделся Стрейндж.
Квитмен сердито вскочил.
— Фрэнк, ради бога, почему вы уходите от вопроса.
— От какого вопроса? — озадаченно спросил Стрейндж.
Квитмен вздохнул.
— Фрэнк, вы такой же человек, как и все. Для управления вы сделали немало хорошего. Но кто может поверить, что у вас все шло без сучка и задоринки? Нет ничего удивительного в том, что вы при вашей власти и влиянии и почти полном отсутствии отчетности позволили в конце концов снизить требовательность к самому себе.