— В том-то и дело, Барнаби, что мне он не сказал. Поэтому я здесь.
Мэттьюз, суетившийся над плитой, повернулся к Стрейнджу.
— Ты созрел для омлета? — спросил он.
— Пожалуй, да.
Мэттьюз поставил тарелку на стол и с преувеличенной вежливостью предложил перец и соль.
— Что происходит, Фрэнк? — спросил он без обиняков, глядя в лицо Стрейнджу.
«Сколько же придется выложить, чтобы развязать ему язык?» — подумал Стрейндж. Поиски информации странным образом не вязались с дружбой.
— Ты удивишься, если я скажу, что меня не вовремя отправили в отставку? — задал он встречный вопрос. Мэттьюз посмотрел на него озадаченно.
— Фрэнк, я скажу то, что все думают. Никто не понимает, почему ты вдруг решил уйти в отставку.
— Барнаби, ты меня не понял. Я не собирался уходить, меня вынудили к этому.
— Тебя уволили! — воскликнул Мэттьюз. — Вот тебе раз! Из министерства никого не увольняли бог знает с каких пор!
— И тем не менее. Ну, положим, я — исключение. Я ушел — в сущности, это не было увольнением — из-за Листера. А точнее, я вышел в отставку, потому что Дейнджерфилд дал мне понять, что моя репутация как начальника управления подмочена из-за дела Листера. Отставка — единственный почетный выход.
— Неудивительно, почему Листер возражал против слежки.
— Ты понимаешь теперь, почему я так заинтересован в открытиях и разоблачениях Листера?
— Почему ты не доверишь министерству действовать в твоих интересах?
В первый раз за вечер Стрейндж рассмеялся прежним раскатистым смехом. В пустой кухне гулко откликнулось эхо.
— Да ведь министерство печется о своих собственных интересах и зовет их национальными.
— Это, Фрэнк, для меня слишком цинично. Так далеко я с тобой не пойду. Иногда мне приходит в голову, что министерство управляется какими-то ошалевшими безумцами, но они работают как раз ради того, что зовется национальным благом. Такой уж им выпал жребий.
— Да, Барнаби, но в то же время я узнал, что во имя этих идеалов совершаются предательства.
— Фрэнк, ты говоришь загадками. А от нас в разведке требуют разгадок.
— Листер умер в день моей отставки, — сказал он. — Неважно, чего добивался Дейнджерфилд. Я полагаю и, как оказалось, правильно, что в управлении ничего делать не станут. Со вздохом облегчения Хейтер закроет досье по делу Листера и отправит его в центральный архив для будущих историков.
— Гм…
— Вот как Хейтер действует в национальных интересах. — Стрейнджу хотелось вытравить из своего голоса всякую горечь.
— Извини, Фрэнк, — посерьезнел Мэттьюз. — Не могу с тобой согласиться.
— Не будем обсуждать, нравятся тебе мои суждения или не нравятся, — промолвил несколько заносчиво Стрейндж, — а ты как бы поступил на моем месте?
— Я, — ответил Мэттьюз с ударением, — набрал бы полдюжины мартовских червей и отправился бы на рыбалку. — Он улыбнулся и продолжал, — но ты, при твоем занудстве, твердишь себе: «Хочу знать, чего добивался Листер». — Мэттьюз по-дружески похлопал его по плечу. — Пойми меня правильно, Фрэнк. Я хочу сказать, что ты на голову выше нас всех.
— Ты гораздо лучше научился читать чужие мысли, — ответил Стрейндж. — По моим данным, Листер действительно добивался того, что весьма смутило бы управление…
— Я бы подумал… — начал было Мэттьюз.
— Потому что, несмотря на мои предубеждения, обнаружилось, что Листер был прав.
Мэттьюз затряс головой.
— Извини, Фрэнк. Не знаю, откуда ты берешь свои данные, но я рад, что ты пришел ко мне. Уверяю тебя, Листер ничего хорошего не добивался.
— А чего он добивался? — В голосе Стрейнджа прозвучало раздражение.
— Мы следили за ним всего несколько недель — только в дневные часы, но и этого оказалось достаточно. Все то время он вел себя весьма странно. Веришь ли, он менял свою внешность в мужском туалете на Паддингтонском вокзале и навещал очень странных личностей.
— Кого же?
— Ну, этого типа с телевидения. Парня, замешанного в скандале. Понимаешь, о ком я. Такой высокий, гибкий и стройный, настоящий красавец.
— У меня нет телевизора. Чем он занимался?
— Журналистикой, брал у всех интервью, чертовски знаменитый, ты наверняка его знаешь.
— Роланд Селзер, что ли?
— Точно. Пресловутые интервью Селзера. Человека, которого все ненавидели.
— Листер встречался с Селзером?
— Подозрительно, не правда ли?
Стрейндж промолчал.
— Кого еще навещал Листер?